– Всенепременно, – обещаю. – А теперь познакомьте меня, пожалуйста, с хозяевами завтрашнего транспорта.
– Третий столик справа, семейство Альтшуллер…
– Как-как? – с моим техническим образованием фамилия создателя ТРИЗ в памяти сидит намертво.
– Альтшуллер. Знакомые?
– Просто у них есть один очень уважаемый родственник. Или однофамилец, тоже возможно.
– Или там, в Старом Свете, их звали несколько иначе, – подмигивает мадам Розмари. – В общем, здесь они Альтшуллеры – Хайнрих, дочь Моника и внучка Маранта. Редкий случай для Новой Земли, как правило, в малых семьях у мигрантов женщин меньше, чем мужчин.
Вспоминаю Шакуровых: видимо, не столь редкий. Опять же пока гулял по Порто-Франко, явного недостатка женского населения не наблюдалось. Конечно, это не статистика по всему местному шарику или потоку мигрантов, мадам Розмари здесь куда подкованнее меня… но спорить смысла нет. Еще раз благодарю и беру курс на столик Альтшуллеров. По-английски начать разговор или по-немецки? с такой фамилией вероятнее второе, но сперва попробуем с английского, большинство нынешних немцев его как-то да знает, а там разберемся.
– Добрый вечер, разрешите? Влад меня зовут, мадам Розмари, наверное, говорила.
– Присаживайтесь, – отодвигается вместе со стулом Моника. Лет тридцать с хвостиком, фигуристая, но какая-то вся бесцветная.
Опускаюсь на свободное сиденье.
– Скажите, Влад, как так вышло, что вы здесь без транспорта застряли?
– Задержался с покупками и опоздал на вечерний поезд, – пожимаю плечами, – а в Порто-Франко хотелось бы завтра прибыть пораньше.
– У вас там дела?
– Важная встреча. К которой хорошо бы успеть подготовиться.
– С кем встреча? – с сильным акцентом вступает Хайнрих. Грузный, лысеющий, очки в массивной роговой оправе и приколотая над правым нагрудным карманом наградная планка; сидит Хайнрих в полутени, и цветов ленточек не разобрать.
– Папа!
– Что – папа?
– Это невежливо.
Всеми силами скрываю усмешку: между собой папа и дочь общаются по-русски. Не знаю насчет «Моники» и «Маранты», но у «Хайнриха» в староземельной метрике определенно стояло другое имя…
– Я кого попало в машину не возьму, – упирается «Хайнрих».
– А я в чью попало машину и не прошусь, – по-русски же вставляю я.
Изумленное молчание, затем дружный короткий смешок, а Маранта, которая внучка – лет десяти-двенадцати, мелкая, сплошные косички и веснушки – заливается натуральным колокольчиком.
Не сговариваясь переходим на родной язык.
