Разсказъ этотъ утомилъ больнаго. Гэй велѣлъ принести ему поскорѣе бульону. Съ этихъ поръ Эмми начала раздѣлять труды мужа. Они вмѣстѣ заботились обо всемь, даже о столѣ больнаго, и лично наблюдали за приготовленіями различныхъ вкусныхъ кушаній для него. Странно было видѣть, что Филиппъ, человѣкъ съ такимъ независимымъ, гордымъ характеромъ, лежалъ теперь точно слабый ребенокъ, безпрекословно подчиняясь каждому приказанію Гэя.
По утрамъ, мужъ и жена читали больному вслухъ различные отрывки изъ библіи, и Эмми казалось, что никогда голосъ Гэя не явучалъ такъ торжественно, какъ при чтеніи плача Іереміи.
Однажды, по окончаніи чтенія, молодыхъ супруговъ позвали на верхъ обѣдать. Филиппъ протянулъ руку Эмми и тихо замѣтилъ ей:- Я теперь только оцѣнилъ, что значитъ имѣть такой голосъ какъ у Гэя. Ему только за больными и ходить, когда мнѣ было хуже, я слышать другаго голоса, кромѣ его, не могъ, а ужъ такъ читать, какъ онъ читаетъ — право, никто не можетъ!
— Ты слышалъ, что Филиппъ говорилъ мнѣ о твоемъ голосѣ, сказала Эмми, когда они ушли съ мужемъ къ себѣ. — Дорого бы я дала послушать снова, какъ ты поешь. Боже мой! когда это опять случится!
— Погоди, дай ему съ силами собраться, замѣтилъ Гэй:- я боюсь раздражить его нервы. А мы теперь вотъ что сдѣлаемъ, душа моя, сказалъ онъ, Филиппъ будетъ долго спать, а мы съ тобой покамѣстъ погуляемъ въ рощѣ.
День былъ ясный, свѣжій, и они вплоть до вечера наслаждались прогулкой.
— Помнишь, Гэй, — сказала Эмми, — какъ ты грустно опредѣлилъ однажды слово счастіе, играя съ нами въ Гольуэлѣ: ты сказалъ, что счастіе это лучъ изъ другаго міра, блеснувшій на мгновеніе и потомъ исчезнувшій. Неужели ты не измѣнилъ этого опредѣленія теперь?
— Счастіе это лучъ, который блеститъ тѣмъ ярче, чѣмъ ближе на него смотримъ, — задумчиво отвѣчалъ Гэй.
Они сѣли подъ тѣнью большаго дерева; передъ ихъ глазами виднелись темныя горы со снѣжными вѣнцами, терявшимися въ синевѣ небесь. Кругомъ все было тихо, а вдали потухала вечерняя заря.
— Вотъ бы теперь тебѣ спѣть что нибудь, — сказала Эмми. — Филиппъ далеко, не услышитъ. Споемъ вечерній псаломъ.
Два свѣжихъ голоса раздались въ вечерней тишинѣ. Гэй и Эмми запѣли 29 псаломъ Давида. Начинало темнѣть, вдругъ изъ-за горъ поднялась черная туча и внезапный ударъ грома покатился эхомъ по долинѣ. Они смолкли, чувствуя, что передъ голосомъ Божіимъ ничтоженъ языкъ человѣческій. Гэй взялъ жену подъ руку и они вмѣстѣ отправились домой. Ночь застигла ихъ на дорогѣ, громъ продолжалъ гремѣть вдали, между тѣмъ какъ молодой мѣсяцъ серебрилъ снѣжныя вершины горъ и накинулъ таинственный покровъ на темныя ущелья и скалы. Тучи свѣтящихся жуковъ сыпались съ деревьевъ на траву.
