Вся семья собралась въ столовой, и завтракъ прошелъ въ молчаніи, Чарльзу не хотѣлось начинать сцены при «бабахъ», какъ онъ выражался, и, дождавшись той минуты, когда они остались съ Филиппомъ и отцомъ втроемъ, онъ заговорилъ первый.
— Теперь, Филиппъ, — сказалъ онъ: — ты долженъ мнѣ объяснить причину, за что вы всѣ такъ преслѣдуете Гэя.
Начало было не мирнаго характера. Оскорбленный отецъ не выдержалъ, и, не давъ племяннику выговорить ни одного слова, привелъ цѣлый рядъ безсвязныхъ обвинительныхъ фактовъ, по которымъ Гэй считался въ его глазахъ преступникомъ. Филиппъ спокойнѣе и яснѣе повторилъ то же самое.
— Слѣдовательно, — заключилъ Чарльзъ:- вина Гэя состоитъ въ томъ, что онъ потребовалъ свои собственныя деньги и, вмѣсто отвѣта, получилъ письмо, наполненное несправедливой клеветой, вслѣдствіе чего онъ назвалъ Филиппа фатомъ, вмѣшивающимся не въ свое дѣло. Кто жъ можетъ его осудить за это? Вѣдь въ этомъ только и состоитъ вся его вина, по вашему мнѣнію?
— Нѣтъ, — сказалъ Филиппъ: — у меня есть доказательство, что онъ игралъ.
— Гдѣ жъ это доказательство?
— Я показалъ его отцу вашему, и онъ удовлетворенъ имъ вполнѣ.
— Развѣ тебѣ мало доказательствъ, что онъ совершенно сбился съ пути, если онъ смѣетъ употреблять дерзкія выраженія, говоря объ насъ? закричалъ отецъ. — И кому жъ въ глаза? сестрѣ Филиппа! Чего тебѣ еще?
— Маленькое прозвище, данное Гэемъ капитану Морвиль, не есть еще достаточный аргументъ для того, чтобы называть Гэя негодяемъ, — колко замѣтилъ Чарльзъ, всегда готовый позлить своего кузена. Онъ не замѣтилъ, что вредитъ этимъ самымъ Гэю, потому что отецъ его, вспомнивъ сейчасъ же, какимъ прозвищемъ наградилъ и его молодой сэръ Морвиль, началъ укорять сына въ недостаткѣ уваженія къ нему. Чарльзъ съ дѣтства не отличался особенной почтительностью къ своему родителю, и потому онъ отвѣтилъ ему теперь довольно рѣзко, сказавъ, что каждый на мѣстѣ Гэя взбѣсился бы, видя, что его подозрѣваютъ въ какомъ-то преступленіи. — Его нельзя за это бранить, заключилъ больной, — надо имѣть деревянную голову, чтобы хладнокровно выносить оскорбленія.
Чарльзъ забылся совершенно и наговорилъ гораздо больше, чѣмъ нужно было. Словомъ, вмѣсто того, чтобы поправить дѣло, онъ его испортилъ.
— Вы ничего ему не объяснили, фактовъ никакихъ не представили, заперли ему двери своего дома, — заключилъ онъ въ волненіи: — неудивительно, если Гэй, не будучи негодяемъ, сдѣлается имъ теперь. Это хоть кого озлобитъ.
