Что касается до мистриссъ Эдмонстонъ, то ей пришлось выслушать цѣлую исповѣдь отъ Гэя, и то не вдругъ, а урывками, или во время прогулокъ въ сумерки по саду или сидя по утрамъ въ уборной, глазъ на глазъ. Гэй не охотно раскрывалъ свою душу, но въ минуты порывовъ откровенности, онъ ужъ удержаться не могъ и высказывалъ чистосердечно все, что чувствовалъ.
Такъ, напримѣръ, онъ признался мистриссъ Эдмонстонъ, что ему было очень трудно заниматься на первомъ курсѣ. «Я тутъ только убѣдился, что я за лѣнтяй, говорилъ онъ:- ни разу не садился я за книги съ удовольствіемъ. Мнѣ непремѣнно нужно было употребить усиліе, чтобы заставить себя работать. Ну можно ли разсчитывать послѣ этого, чтобы изъ меня вышелъ толковый человѣкъ? Въ первое время своего пребыванія въ Оксфордѣ, Гэй занялся было греблей, но замѣтивъ, что это развлеченіе слишкомъ отвлекаетъ его отъ занятій, онъ, вдругъ, не предупредивъ товарищей, отказался быть участникомъ въ ней и конечно раздражилъ этимъ поступкомъ многихъ противъ себя. — „Я такимъ образомъ, разсказывалъ Гэй, мало по малу лишилъ себя всѣхъ удовольствій, оставивъ себѣ только музыку и прогулку, какъ развлеченіе. Первая, пожалуй, также можетъ разсѣять меня, въ ущербъ ученію, прибавилъ онъ, но я надѣюсь, что вы меня научите, какъ пользоваться ею безъ вреда для себя и другихъ. За легкое чтеніе я снова, принялся въ Оксфордѣ, нужно же было чѣмъ нибудь освѣжать свой мозгъ, особенно когда у меня передъ глазами не было моря, не было скалъ, а Лора и Эмми жили отъ меня далеко. Другъ у Гэя былъ всего одинъ, по фамиліи Уэльвудъ. Это то имя и привлекло его. Ему хотѣлось непремѣнно убѣдиться, не сынъ ли онъ того капитана Уэльвуда, смерть котораго лежала на совѣсти покойнаго его дѣда; но въ первые дни знакомства ему трудно было начать щекотливые разспросы. Сблизившись покороче, Гэй узналъ, что это племянникъ кэпитана Уэльвуда, убитаго 28 лѣтъ тому назадъ. Онъ передалъ Гэю слѣдующія подробности о семьѣ покойнаго своего дяди. Убитый оставилъ послѣ себя двухъ незамужнихъ дочерей, замѣчательныхъ по своей благочестивой жизни, и вотъ имъ то молодой Уэльвудъ обѣщалъ передать, что старикъ сэръ Гэй Морвиль до самой смерти мучился угрызеніями совѣсти за смерть ихъ отца. Сестры жили въ С. Мильдредѣ. Другъ Гэя готовился въ священники; онъ былъ робокъ и необщителенъ по природѣ, трудно сходился съ товарищами, но Гэй привязался къ нему искренно.
Не будучи воспитанъ въ школѣ и привыкнувъ жить дома въ уединеніи, Гэй въ Оксфордѣ имѣлъ мало знакомыхъ. Онъ жаловался на это мистриссъ Эдмонстонъ, говоря, что онъ вѣрно такой ужъ бирюкъ, что его всѣ избѣгаютъ. Она очень смѣялась этому предположенію и успокоила его, сказавъ, что люди не самонадѣянные и не навязчивые всегда цѣнятся дороже какъ друзья, и потому она совѣтовала ему не отчаяваться, говоря, что современемъ онъ поладитъ со всѣми товарищами. Если бы Гэй не сомнѣвался въ своихъ силахъ и по временамъ глубоко не задумывался о своей судьбѣ, можно было бы предположить, что это самое безпечное, веселое существо. Онъ бѣгалъ по всему дому, пѣлъ, острилъ, дурачился и дотого оживлялъ всѣхъ и каждаго, что заставилъ даже забыть Морица де Курси, который не уступалъ ему въ веселости, но былъ въ то же время большой сумасбродъ. Весело жилось въ Гольуэлѣ въ это лѣто. Молодежь читала, гуляла, занималась музыкой и цвѣтами. Всѣ они трудились надъ бѣседкой изъ лавровъ, подъ тѣнью которой Чарльзъ могъ бы спокойно лежать и любоваться издали на шпицы башенъ Броадстона. Ужъ какъ же они работали! Гэй пилилъ не хуже поденщика, Эмми вколачивала гвозди, Лора плела ивовые вѣтви, а Шарлотта служила на побѣгужкахъ. Однажды ихъ всѣхъ удивило восклицаніе Чарльза:- А! а! Падди, это вы? Изъ-за зелени вдругъ показалась стройная, молодая дѣвушка въ амазонкѣ, которую она поддерживала одной рукой, а другой помахивала хлыстикомъ съ коралловой ручкой. Шла она быстро, нѣсколько припрыгивая. Фигура и вся ея наружность были необыкновенно изящны. Хотя Лора и могла назваться красавицей рядомъ съ нею, но свѣжее личико молодой дѣвушки, ея смѣющіеся темносиніе глаза, совершенно сизые волосы, прикрытые шляпой съ широкими полями и съ небольшимъ перомъ, все вмѣстѣ — придавало ей много привлекательнаго. Она легко ударила хлыстикомъ Чарльза и проговорила:
