— Но вѣдь и я часто вздоръ говорилъ. Мнѣ потомъ приходило не разъ въ голову, что я васъ утомляю своей болтовней.
— Нѣтъ… Нѣтъ, вы мнѣ никогда не надоѣдали, напротивъ, я увлекался, слушая васъ. Ваши разсказы о катаньѣ верхомъ, объ охотѣ, о прогулкахъ въ лодкѣ — да вѣдь это жизнь!…
Никогда еще Чарльзъ не говорилъ такъ откровенно о своей болѣзни предъ Гэемъ, и видно было, что этотъ порывъ чистосердечія сильно взволновалъ Гэя. Онъ стоялъ, опершись о спинку дивана, на которомъ лежалъ больной, и выразительные глаза его были точно прикованы къ лицу Чарльза.
— И вотъ, вы теперь поступаете въ Оксфордскій университетъ, — говорилъ тотъ:- вы попадете въ кругъ совершенной молодежи, будете слышать, что дѣлается на бѣломъ свѣтѣ, заставите говорить о себѣ! Кто знаетъ, можетъ быть, вы и сами займете видное мѣсто въ обществѣ. А я? — У меня есть таланты; я бы также могъ быть чѣмъ-нибудь. Меня теперь всѣ считаютъ лѣнтяемъ, да на что же я годенъ? Я знаю, что не будь у меня этой — (онъ едва не выговорилъ одного сильнаго выраженія, которое уже вертѣлось у него на губахъ, но остановился отъ взгляда большихъ глазъ Гэя), то есть, я хотѣлъ сказать, если-бы я не былъ прикованъ къ постели, — поправился онъ, — то мистеру Филиппу не удалось бы играть роль представителя нашего дома. Меня, кажется, мать природа, также какъ его, не обдѣлила умомъ.
— Объ этомъ и говорить нечего, — сказалъ Гэй. Вы такъ быстро схватываете идею каждаго автора. Вамъ стоило-бы поработать самому надъ какимъ нибудь сочиненіемъ. — Попробуйте-ка.
— Попробовать? — да и что я черезъ это выиграю?
— А развѣ можно зарывать свои таланты въ землю? задумчиво спросилъ Гэй. — Мы даже и права на это не имѣемъ. Мнѣ такъ жаль бросать наши чтенія вдвоемъ.
— Да, у меня ужъ другаго такого ученика не будетъ, сказалъ Чарльзъ. — Одинъ читать я не стану, да и не могу, по правдѣ сказать.
— Развѣ ваши занятія зависятъ отъ кого-нибудь? спросилъ съ удивленіемъ Гэй.
— Конечно: я хочу взяться за что-нибудь, а здоровье не позволяетъ. Вотъ я и отложу книгу въ сторону, перезабуду все, что читалъ, и дѣло кончится ничѣмъ. Да это все ничего, я принялъ бы всякое занятіе какъ лекарство, чтобы освѣжить свой мозгъ, да было-бы съ кѣмъ заниматься, только опекуновъ мнѣ не нужно, съ ними ничего не буду дѣлать.
— Ну, а сестры ваши? предложите имъ вамъ помогать.
— Гмъ! Кому же? Лорѣ? — она и безъ того ученая, да и браконьеромъ въ лѣсахъ Филиппа быть не хочу; заставить Эмми быть серьезной? тогда прощай домашняя отрада. Я и то боюсь, не повредило бы ей то чтеніе, которымъ Мэри Россъ ее угощаетъ.
