— Что такое парламентъ грачей? спросила Лора.
— Да это у насъ такъ дома говорятъ, когда стая грачей соберется на какой-нибудь полянѣ или на крышѣ, начнетъ каркать, летать, махать крыльями, точно птицы держатъ совѣтъ.
— Ну, не лестно же ваше сравненіе! замѣтила она. Гэй такъ громко и весело расхохотался, что удивилъ Чарльза, который все болѣе и болѣе убѣждался, что въ Гэѣ жизни много.
Съ каждымъ днемъ живость его характера обнаруживалась сильнѣе и сильнѣе. Къ мистриссь Эдмонстонъ онъ привязался со всѣмъ пыломъ молодости; онъ дѣлился съ нею всѣми своими впечатлѣніями и даже читалъ ей вслухъ письма своего управляющаго Мэркгама. Много было толковъ у Гэя о любимой его лошади Делоренѣ, которую долженъ былъ привести его собственный грумъ. Мистеръ Эдмонстонъ, не менѣе жены, принималъ живѣйшее участіе во всемъ, касавшемся дѣлъ Гэя.
Съ прочими членами семьи молодой Морвиль сошелся не такъ скоро, какъ съ родителями; но, не смотря на это, онъ дѣлался ежедневно развязнѣе. Гуляя по саду, онъ иногда свисталъ какъ дома, а Буянъ, забывъ всякое приличіе, прыгалъ, дергалъ хозяина за фалды и заигрывалъ съ нимъ такъ мило, что Чарльзъ и Эмми невольно любовались на это зрѣлище изъ оконъ уборной. Гэй, забывшись, самъ начиналъ бѣгать въ запуски съ пуделемъ; онъ перепрыгивалъ черезъ него, а иногда они и оба катались по травѣ, хозяинъ дергалъ Буяна за уши, за хвостъ, щокоталъ его подъ лапами, хохоталъ, глядя на ужимки собаки, которая въ свою очередь точно смѣялась своими умными глазами и скалила зубы. Чарльзу особенно нравились смѣхъ и веселость Гэя; онъ всячески старался навести разговоръ на что нибудь смѣшное, чтобы услыхать его свѣжій, юношескій хохотъ. Но ему не было удачи съ Гэемъ въ одномъ только — они никогда не сходились въ своихъ сужденіяхъ о чтеніи романовъ. Разъ утромъ, Чарльзъ вздумалъ экзаменовать Гэя.
— Читали ли вы что-нибудь изъ современныхъ сочиненій? спросилъ онъ его.
— Признаюсь, почти ничего, — отвѣчалъ Гэй.
— А древнихъ писателей вы знаете! вмѣшалась Лора.
— Мнѣ только ихъ и давали, — сказалъ Гэй, смутившись.
— Какъ? вамъ давали только древнія сочиненія, воскликнула Эмми съ удивленіемъ.
— Да, я читалъ больше древнихъ римскихъ авторовъ, — замѣтилъ Гэй съ улыбкой.
— Точно также какъ Филиппъ, сказала Лора. Его воспитывали на здоровомъ, серьезномъ чтеніи, а романтической дребедени никогда не давали.
— Гэй, а любите ли вы образцовыхъ героевъ? спросилъ съ лукавой усмѣшкой Чарльзъ.
— Вотъ идетъ одинъ изъ нихъ, — вполголоса произнесла Эмми, и Филиппъ Морвиль вошелъ въ комнату. Послѣ первыхъ привѣтствіи и разспросовъ о его сестрѣ Маргаритѣ, отъ которой онъ только что пріѣхалъ, Лора передала ему вкратцѣ разговоръ, среди котораго онъ ихъ засталъ.
