— Неужели мнѣ больше ничего не нужно говорить ему объ Эмми, — воскликнулъ мистеръ Эдмонстонъ. — Вѣдь негодяй почти обезчестилъ ее своимъ поведеніемть!
— Вѣдь вы сами сказали, что она еще не помолвлена съ Гэемъ? Какое же основаыіе имѣете вы на то, чтобы оффиціально объявлять разрывъ помолвки несуществующей? Притомъ, не нужно давать ему возможности играть роль жертвы. онъ сейчасъ скажетъ, что съ нымъ жестоко обращаются. Спросите его прямо, можетъ ли онъ оправдаться передъ вами; если нѣтъ, тогда ужъ кончайте дѣло. А теперь, погодите, — погодите, сэръ, — и онъ остановилъ перо дяди, уже задвигавшееся по бумагѣ. — Вѣдь вы еще ему не объяснили, въ чемъ именно вы его обвиняете.
Филиппъ подумалъ съ минуту и началъ снова диктовать.
«Я не считаю нужнымъ спрашивать, давно ли вы ведете такой безпутный образъ жизни; мнѣ легче думать, что вы испортились недавно; но ваше величественное требованіе, чтобы деньги были высланы немедленно, доказываетъ мнѣ, что вы быстро идете подъ гору. Мнѣ, какъ видно, нечего читать вамъ наставленія и предостерегать отъ перваго паденія. Теперь это ужъ поздно. Остается только умолять насъ, чтобы вы не увлекались и вспомнили, что отвратительная страсть къ игрѣ ведетъ всѣ свои жертвы къ униженію и бѣдности. Какъ опекунъ вашъ, я обязанъ употребить всѣ средства для уплаты тѣхъ долговъ, въ которые васъ втянулъ настоящій образъ жизки. Я все сдѣлаю, но съ условіемъ, чтобы вы имѣли ко мнѣ полное довѣріе; чтобы вы отдали мнѣ подробный отчетъ во всѣхъ своихъ дѣйствіяхъ; а главное, чтобы вы откровенно высказали мнѣ причину, заставившую васъ требовать отъ меня такую значительную сумму денегъ. Помните это, повторяю вамъ, что только чистосердечное раскаяніе и признаніе мнѣ во всемъ могутъ спасти васъ и возстановить въ моихъ глазахъ вашу репутацію, какъ честнаго человѣка.»
Строго обдумывая каждое выраженіе, Филиппъ диктовалъ очень медленно и часто останавливался; нетерпѣливый мистеръ Эдмонстонъ тотчасъ же вставлялъ свою мысль, попадавшую иначе совсимъ не кстати, портилъ все письмо, и его приходилось переписывать съизнова. Они провозились дотого, что на городскихъ часахъ пробило уже пятъ. Филиппъ вскочилъ, говоря, что если черезъ пять минутъ онъ не будетъ на станціи, поѣздъ уѣдетъ безъ него. Получивъ отъ дяди приглашеніе пріѣхать въ Гольуэль къ тому дню, какъ придетъ отвѣтъ отъ Гэя, Филиппъ поспѣшилъ проститься и уйдти. На счетъ письма онъ былъ спокоенъ. Почти два листа почтовой бумаги были исписаны, дядѣ оставалось подписаться, запечатать конвертъ и отправить его на почту. Проводивъ племянника, мистеръ Эдмонстонъ не выдержалъ, онъ съ какимъ-то чувствомъ наслажденія приписалъ въ концѣ письма слѣдующее:
