— И все? — удивился Тарас. — Заслуженного казака признали убийцей только из-за ножа?
— Знаю, знаю, что ты хочешь сказать… — остановил Куницу Цыпочка. — Нож могли украсть. Или потерял где…
— А то…
— Нет, Иван сам признал, что вчера вечером нож еще был у него. Но и это не самое важное. Кому, как не казакам знать, что в корчме иной раз такое случается, что и не разберешь. Но в кулаке покойника был зажат нательный крестик с оборванным шнурком. А на шее у Непийводы — вместо крестика, еще свежий, не утративший красноты рубец.
— Это серьезнее… — согласился Тарас. — Неужто Иван и в самом деле во хмелю рассудок потерял?
— Похоже на то… — пожал плечами Андрей.
— И все же не верится! Не мог Иван этого сделать, не такой он человек!
— Не горячись, друг, — положил Цыпочка руку Кунице на плечо. — Я ведь еще не закончил… Самая большая беда в том, что дед Карпо хорошо слышал шаги идущих людей, и уже поклялся на библии, что одним из двоих был именно Непийвода. И в этом случае, как и с ножом, подвела Ивана характерная деталь в одежде. Помнишь серебряные рубли, в которые они с Максимом Секачом стреляли на спор со ста шагов?
— Помню. Непийвода тогда выиграл у Максима двенадцать целковых…
— Верно. Десять пропил в шинке с братчиками, а из двух оставшихся смастерил себе шпоры. Вот их звон и распознал дед Карпо.
— М-мм да, — поскреб подбородок Тарас. — Не повезло Ивану. Все супротив него указывает.
Непийвода тем временем уже доковылял до лобного места, и сердюки принялись привязывать его к столбу.
— А чего Иван так хромает? Били? — поинтересовался Куница.
— Да ты шо, Тарас, окстись… Кто ж на Непийводу руку подымет? Его и к столбу привязывать не хотели, все равно никто не ударит и не плюнет… А хромает? Говорит — сапоги жмут…
— Угу… Ну, пойдем к Ивану что ли?
— Зачем? — посуровел лицом Цыпочка, цепко хватая Куницу за локоть.
— Теперь ты сдурел, Андрейка, если решил, что я Ивану бесчестье словом или делом нанести смог бы. Поговорить мне с ним надо. Важно это…
— Так нельзя же, Тарас. Сердюки все равно прогонят.
— Не прогонят. Я волшебное слово знаю… Ты только, это, Андрейка, ничему не удивляйся и не вмешивайся. Даже если тебе мои слова глупыми или странными покажутся. А равно — и поступки. Хорошо?
— Что ты задумал, Куница? — загородил шлях товарищу Цыпочка. — Погибнешь, дурень! И Ивана не спасешь, и сам головой поплатишься!
— Да не волнуйся так, братка, все будет хорошо… Я ж не глупого батьки сын, чтоб на рожон переть.
