Элла положила на стол скрепленные степлером листы с результатами анализов. Она поблагодарила сотрудников лаборатории за то, что они, отложив все дела, приехали в лабораторию и оперативно провели анализы. Элла перечитала еще раз список веществ, которые были обнаружены в крови Сойера, и посмотрела на врачей.
– Алкоголь, морфий, мидазолам.[9] Правда ли, что в человеческом организме героин превращается в морфий?
Ответа не последовало. Сойер прикладывал к глазам все тот же сложенный белый платок. Рядом с ним сидел его адвокат Рон Ван Пельт – огромный детина в черном костюме с пухлыми руками, сложенными на необъятном животе.
Я правильно говорю, доктор?
– Да, – ответил Сойер тихим голосом.
– В лаборатории мне сказали, что мидазолам – это седативный препарат, который также снимает нервное напряжение и может вызывать потерю памяти.
– Это так.
– Алкоголь, морфий, мидазолам, – повторила Элла. – Гремучая смесь. На какой эффект вы рассчитывали?
– Я ничего не принимал.
– А разве здесь не ваше имя? – сказала она. – Это анализы вашей крови.
– Я вам уже рассказывал, как все произошло. Кто-то накачал меня наркотиками.
Элла приподняла страничку и посмотрела на лист бумаги под анализами крови.
– Но на шприце обнаружили отпечатки ваших пальцев.
– Значит, они сделали так, чтобы на шприце остались мои отпечатки.
– Причем на том месте, где их оставили бы именно вы, если бы делали себе инъекцию сами?
Сойер посмотрел на своего адвоката. Голосом курильщика со стажем адвокат заявил:
– Я объяснил вам с самого начала: вам не следовало ничего говорить. Вы не должны даже сидеть здесь и слушать все эти россказни. До тех пор, пока не предъявлен ордер на арест, вы можете встать и спокойно уйти.
– Но я хочу, чтобы они поверили мне.
– Они полицейские. Они верят только в то, во что хотят верить. – Ван Пельт буравил Эллу своими глазами-бусинками. – Детектив, я правильно говорю?
