Спасибо Валерию Ивановичу Клименко (председатель Кишинёвской общины россиян. – А.С.), который провёл «профилактическую беседу» с заведующим моего отделения. Только когда уже выписалась, узнала об их разговоре:
- Если она умрёт после операции, то мы посмотрим, но если на операционном столе – то вам не жить.
Врач был страшно перепуган, много позже он мне говорил:
- Как могли такое подумать, я же клятву Гиппократа давал.
- А что он вам сказал?
- Что если вы умрёте, то он меня убьёт.
Операция прошла нормально. Когда я лежала в палате с моими «подружками» по болезни, то к нам постоянно приходил анестезиолог, который был единственным русскоязычным в этом отделении – он был евреем. Учил нас, как надо вести себя после операции, чтобы нормально жить, это входило в его профессиональные обязанности. Однажды, когда он сидел в нашей палате, ворвались молдавские медики вместе с заведующим отделением и сказали ему по-молдавски: «Пошёл вон отсюда!». Я поняла это и спросила: почему они так с ним разговаривают? Они слегка смутились, думая, что никто их не поймёт, так как тут лежали только русские. Потом мне объяснили, что «таким, как он, здесь делать нечего». Я не могу судить о его квалификации, но, судя по тому, как он работал с нами, как он всё нам объяснял, показывал, у меня создалось впечатление, что он хороший врач и честно выполняет свои обязанности. Потом я узнала, что он уехал из Молдавии, но не в Россию, а в Израиль.
После операции мне предложили пройти химиотерапию и лучевую терапию, от которых я отказалась. Позже, когда меня обследовали уже в России, я попала к врачу из Молдавии, она была кандидатом медицинских наук, доцентом, еврейкой из Бельц. Её тоже вычистили по национальному признаку, но в Москве приняли с удовольствием. И вдруг она спросила у меня:
- Много у вас в Молдавии врагов?
- Хватает.
- При подобного рода опухолях ни лучевая терапия, ни химиотерапия не делаются.
Ещё эпизод - это было по время «похода на Гагаузию». В Кишинёве царило безумие, как в фильмах о фашизме. На площади собирали боевиков с флагами, вооружали и отправляли убивать гагаузов. В это время по всем предприятиям собирали «добровольные» пожертвования, в том числе и по больницам. Один из членов Интердвижения, Саша Флоря, одноклассник моего старшего сына, в это время был врачом-интерном. Он окончил школу с золотой медалью и институт с отличием, был очень талантливым молодым человеком, работал в Центральной республиканской больнице, как и его родители. Мать - на станции переливания крови, а отец - анестезиологом, они оба были, подчёркиваю, молдаване. Он был у них единственным, к тому же поздним ребёнком. Как молдаванин, он ещё продолжал работать в больнице, хотя остальные наши сторонники уже были оттуда вычищены. Однажды мне позвонила его мать и сказала:
