* * *
Особенно хорошо увеличивать ставки в игре, когда в окна барака заглядывает огромная и безнадежно пьяная луна. Она раскачивается в зимнем, морозном воздухе из стороны в сторону и подает только ей понятные знаки. Расшифровав их, возможно ты сам, без посторонней помощи увидишь, как удача снова возвращается к тебе.
Правда, сутулившиеся над столом игроки слишком заняты игрой и не обращают внимания ни на что. Было похоже, что одному из них, совсем скоро, придется по примеру местных волков, на эту луну долго и протяжно выть от горя.
Пока же глаза сверкали искрами азарта, спины были напряжены, руки ходили ходуном. Оба безостановочно курили и для пущей бодрости и задиристости, прикладывались к кружке с чифирем. Короткая встреча с прекрасным, т. е. картинками, художественно расположенными на картах, продолжалась.
Никто из игроков не собирался уступать, поэтому задумываться над тем, как он выглядит в глазах окружающей свиты, было недосуг… Ну их… не до этого. Но, зато каждый пытался с твердой уверенностью в успехе, расстроить планы сидящего напротив сатаны, какими-то только ему ведомыми причитаниями, сплевываниями и похрюкиваниями над картами.
Наверняка Данила уже жалел о том, что он поддался первому порыву, который может оказаться для него роковым. Когда он поставил на кон «святая святых», средства воровского общака. Все ахнули. Правда, особо возражать, зная его неуправляемый характер и припадочную натуру, никто не посмел. Рысак с негодованием бросил карты.
— Ты Данила, как хочешь, но я больше играть не буду, — он нарочито медленно стал собирать со стола выигрыш. Денег было около двадцати пяти тысяч долларов. — Ты что надумал. Это же сколько грева для всех нас. Да, что там для нас? Для пацанов сейчас парящихся в БУРе (барак усиленного режима). И ты смеешь такие «бабки» ставить на кон? А всех остальных, ну, так же получается, если проиграешь, лишишь дополнительной бациллы?
Присутствующие согласно загудели. Кто-то, правда из-за спины Данилы даже произнес: «Играй на свое. Проиграл — сваливай.»
— Нет, ты будешь играть! — свое требование, вышедший из себя пахан, подкрепил вытащенной из под стола массивной заточкой. Резким ударом, он загнал ее в стол, прямо в центр образовавшегося долларового пригорка, как раз между руками Рысака. После чего длинно и грязно выругался. — Ты… законов не знаешь… Пока у меня есть деньги… я имею право отыграться… Я не прошу играть со мной в долг. Я пахан, а ты еще никто. Поэтому будешь делать то, что я скажу. Если я решил… Если я принял решение, значит и вся ответственность на мне…
