Впрочем, дело прошлое. Разговор же ведется о том, что воспоминания из детства у нашего Колюньки носили в основном негативный характер.
С периодичностью один раз в месяц, пьяненькая мамашка приводила сыну очередного папашку.
Разнообразием взглядов или, к примеру, культурным уровнем все появлявшиеся особи мужеского полу друг от друга не отличались.
Все пригретые маманей были равны в применении педагогических новаций, поэтому, выпивши водки, или лупили своего пасынка смертным боем, или, чтобы малец не крутился под ногами и не мешал любовным утехам, выставляли его на улицу из барачного помещения, в котором у них с матерью была отдельная комната. Такова реальность жизни мойщицы железнодорожных вагонов.
Когда его мать в редкие моменты была трезвая, а время очередного папы еще не пришло, наступало какое-то просветление во взаимоотношениях между ними. В такие моменты, а он их очень хорошо помнил, она любила петь. Чуть хриплым от курева, но все равно красивым грудным голосом она тянула мелодию, красивым потому, что это была мама. Мелодия запала в памяти он ее отчетливо помнил…
Это было прекрасное время. Никто не стоял между ними. Он ее очень сильно любил, а она прижимала его к себе и шептала, шептала добрые и ласковые слова. Зарывшись носом ей под мышку, вдыхая материнский запах, впитавшийся в память каждого кого мать кормила грудью, тихо плакал от счастья и покоя…
* * *
Вдруг, в его сне произошла резкая смена настроений. Что-то тревожное и необъяснимое. Он увидел лежащую на железнодорожных путях мать с отрезанными поездом ногами. Она, задохнувшись в крике от страшной боли, тянула к нему руки, а потом поползла, оставляя за собой две широкие кровавые полосы…
В этот момент он проснулся. Надо сказать, вовремя.
Унты, в которые он был обут, лежали в костре и почему-то на манер "испанских сапог" сильно сдавливали ноги. Но это было полбеды. Добротная и теплая обувка, готова была загореться. Однако и это были мелочи, в сравнении с тем, как сильно болела голова, тошнило и во всем теле ощущалось слабость. Все признаки отравления угарным газом были налицо.
Убежище, которое он соорудил ради тепла и комфорта ночевки под открытым небом, могло стать удобной консервной банкой полной еды и других удовольствий для голодных лесных обитателей.
Большим усилием воли он заставил себя выбраться из рукотворной могилы и лежа на краю ямы, попытался отдышаться. Потом, пошатываясь, поднялся во весь свой средний рост. Несмотря на специальный комбинезон, холод все-таки заполз под теплую подкладку.
