Оказывается, братва с воли, строго на строго ему наказала следить за тем, чтобы Колюнька ни в чем нужды не испытывал и не изводил себя мыслями подозрительными, будто его позабыли.
Не зря тогда у больницы, вроде бы случайно, двое бродяг с сеткой вина прохлаждались.
Скажешь, случайно? Как знать, как знать?
Для себя Рысак не просил ничего. Попросил, чтобы его спасителю Алексею Гусарову была оказана самая действенная помощь. Он рассказал положенцу о том, что произошло в камере. Как он спасся от позора. Тот слушал его с недоверием.
Ему об этом раньше рассказывали, но он не верил. Чтобы один мог справиться с целой шоблой беспредельщиков, тяжело такое было себе представить, но слушая подробности Рысака, вспоминал о чем недавно рассказали верные люди. Будто бы сегодня утром на территорию их тюрьмы въехало три бронетранспортера, в один из которых и загрузили неизвестно откуда взявшегося варяжского гостя. Говорят здесь этот неизвестный никому Гусаров, "отдыхал" по подставе на умышленное убийство.
* * *
Вот так и не удалось Коблову пойти на повышение по поводу раскрытия запутанного сложного и непростого заказного убийства.
На предварительном следствии и начался главный ментовской беспредел.
Шили они ему убийство. Ему — правильному вору. Но убийство, убийству рознь. Одно дело, когда завалишь какого-нибудь педрилу заштопанного. Братва конечно поморщиться, но никто в твою сторону и взгляда косого не бросит. А здесь угрохали Мордана, коронованного вора.
— Убийство, даже если бы я не хотел, — участливо глядя ему в глаза, убеждал следак. — Просто вынужден… Обязан повесить на тебя.
— Это не я, начальник, — вновь попробовал объяснить он. — Я же все рассказал… Да вор и не посмеет на своего кореша руку поднять… О чем ты говоришь? Да и какие резоны мне его было кончать?
— Брось… Ты хотел занять его место… А разговоры о том, что ты там случайно оказался… Что кто-то тебя на улице оглушил, и затащил с целью убийства в этот дом, ни на кого впечатления не производят. Если я сниму с тебя это обвинение то меня, как злостного симулянта и саботажника начальство разорвет в клочья… А потом расстреляет. И кстати, правильно сделает. Поэтому, история твоей дальнейшей горемычной судьбы зависит от того, что ты или сам все подпишешь, или на суде будет учтено твое стойкое нежелание помогать следствию. А за отсутствие чистосердечного раскаяния в содеянном страшном и жестоком преступлении. — он задумался шевеля губами. — Как минимум, три дополнительных года.
