Они ни как не ожидали такой бурной реакции на свою милую шутку. И сейчас оба чувствовали себя несколько неловко.
— Да. Змея метров десять будет, — Гусаров неуверенно попытался скрыть смущение. — Да и не змея это, а Змей…
— Нет. Все двенадцать… Я уже померил, — поняв намерения дружка, подыграл ему Карнаухов. — Ей-богу, померил…
Оба выжидательно и даже с завистью посмотрели на победителя Змея, как бы приглашая и его поучаствовать в обсуждении собственного неординарного мужества.
Настало время и Рысаку подтвердить свое геройство. Он невидяще посмотрел в сторону, куда указывали его спасители. В башке раздался щелчок переключаемых тумблеров и хотя по указанному направлению он ничего не увидел, тем не менее, горячо их поддержал. Почему бы и не поддержать когда свидетели это все видели.
— Когда это бревно обмоталось… Бля, буду… У нее же не пасть, а настоящая дырка унитаза… Все думал, пиз… каюк… Каким богам? Куда молиться? Пришла Рысак твоя последняя минута… А она стала на меня шипеть… И ухватила за губу. С губы, бля буду, решила меня есть. Смотри, как губа распухла и болит спасу нет.
Он выкатил наружу обожженную с остатками табака и папиросной бумаги вспухшую губу.
— Ты ее разрубил, чтобы сырой съесть? — уважительно похлопал его по плечу Алексей, недоверчиво осматривая место ожога. — Видно, губа для нее было самым вкусным местом…
Сообщение о том, что он разрубил змею было для Коли большой неожиданностью. Он этого не помнил.
Однако нервный срыв, сопровождаемый нервным тиком и постоянным подмигиванием левым глазом, повели его уже в другую сторону.
Сомнительное бахвальство, нервное похохатывание и безостановочное повествование о своей молодецкой удали, каждый раз обрастали дополнительными подробностями. При чем Рысак повторял все время одно и тоже. Подвигов становилось уже и пятнадцать, и семнадцать, и… В общем, гораздо больше чем у Геракла.
С каждым новым витком его воспоминаний и подробностей борьбы с вселенскими силами зла их становилось все больше, а победы над ними все весомее. Виктории под звук фанфар отливались в бронзе и были все более высоки, живописны и недоступны пониманию…
Алексей посмотрел на часы, после окинул хозяйским взглядом окружающую действительность и прервал рассказ Коли, на самом интересном месте. Там, где он в образа "витязя в собственной шкуре" отрубал у дракона шестьдесят седьмую голову.
— Скоро станет темно, двинулись назад. Нам еще двоих, таких же боеспособных следует найти, — и, глядя на бравого Колю, безвинно спросил: — Ты сам трофей понесешь или мясо здесь порубим. И чтобы меньше было нести, часть съедим на месте, а часть понесем, каждый для себя, как единоличники-хуторяне?
