Так бы, наверно, и замерз он на несоответствующем месте, если б не услыхал над самым ухом насмешливого баска:
«Что ж, товарищ, теперь переезжайте по крайней ниточке в крематорий, будьте ускомчелом».
«Стой!» – отчаянно закричал Возов и кинулся за мерзким комедиантом. Но тот, подпрыгнув высоко, как вчера исчез, расплылся в желтом небе.
Но не хотел на этот раз уступить одураченный Возов, не задумываясь полез он на холодные, скользкие камни Ивана Великого, карабкаясь по-обезьяньи, завывая:
«Я тебя не выпущу!» А сравнявшись с куполом Благовещенским, не выдержал, оступился, тихо, будто снега ком, соскользнул вниз.
Что это? Эс-эровские козни? Усталость от работы беспримерной? Или тяжкий отравный дух былой златоверхой, святошной крепости, где засели, у ворот посты выставив, разведчики иного века? Все может быть!...
А главное, зря погиб дельный работник, хороший человек. Когда хоронили его 26-го февраля, сказал товарищ Вуль прочувствованное:
«Ему не суждено было войти в землю обетованную, хоть и был он истинным человеком коммуны».
Все присутствующие слышали тогда, как кто-то сзади за гробом, венком помахивая, всхлипнул в ответ:
«Ускомчелом!»
