Вскоре за окном пропел рог - сигнал к сбору, гвардейцы откланялись, а мы с Ситтариэ, еще раз прогулявшись за ширмочку 'на дорожку' и прихватив остатки пирожков, вышли во двор. Отряд уже построился, нас тут же закинули в двуколку, и караван потащился по застывшей грязи.
Смотреть было не на что: лес и лес вокруг, лошадиные крупы и серые мундиры. Кстати, Вран выбрал мне дорожную одежду тех же стальных оттенков, чтобы я растворялась в толпе? Ситтариэ, напротив, была одета ярко, впрочем, ей это шло, девушка расцвела, повышение статуса и уверенность в завтрашнем дне послужили лучшими украшениями.
Поняв, что трястись нам еще долго, я решила поупражняться с Благословением. Конечно, Вран ощутит эманации, но ничего сложного делать не буду, просто попытаюсь научиться использовать этот дар аккуратно.
Для начала я закрыла глаза и сосредоточилась, Ситтариэ, сидящая рядом, вся лучилась любопытством и интересом к тому самому блондину-гвардейцу, который гарцевал неподалеку. Непорядок! Она ему не ровня, и все закончится в лучшем случае слезами в подушку, а как же жених? Хороший парень, и у них есть перспективы: возможно в моем поместье найдется работа для семейной пары, а может быть, и во дворце смогут пробиться в доверенные слуги, там поглядим. В общем, осторожно вызвала огонек, но не на пальце, как для принцев и Королевы-Матери, а в солнечном сплетении. Потом потянулась одним лепестком к девушке, розовое любопытство сменило равнодушие с оттенком приязни - бледно-кофейное. Так, а теперь гвардеец, что там у него мелькает? Ах ты, половой хулиган! Ну, сейчас я позабавлюсь. Так же осторожно потянулась язычком огня к гвардейцу. Неудовлетворенное желание сменилось полным довольством от горячего чая и свежего воздуха, интерес к Ситтариэ перешел в равнодушие с оттенком высокомерия: кофейно-желтая полоса обвивала теперь эту пару.
Дальше я изучала длину выплеска пламени, спектр различных эмоций, пыталась проверить, действует ли Благословение на животных, в частности на лошадей. Это плотно заняло меня до обеда, увлекшись, я обнаружила, что двуколка уже стоит у низкого крыльца трактира, а гвардеец-блондин протягивает мне руку, чтобы помочь выйти. Онемевшее в полусне-полумедитации тело никак не хотело двигаться, и, видимо догадавшись в чем дело, охранник просто вынул меня из повозки и внес на руках в дом. Уставшие солдаты уже садились за столы, предусмотрительный герцог отправил вперед верхового с наказом приготовить обед для четверых благородных мужчин, дамы с камеристкой, а так же двадцати пяти солдат и капрала.
