Он столкнулся с ней на нижней площадке лестницы, преграждая путь.
Он увидел, как она вздрогнула, но смело встретила его взгляд.
– Мы должны возвратиться в Лондон. Можно сделать это засветло.
– Конечно, но позволь мне сначала кое-что сказать. У нас могут быть дети. – Он отверг ее протест. – Мы можем дать дом сиротам, как ты Натали.
– У вас есть ублюдки, которым вы должны предоставить жилище, лорд Вандеймен?
Резко, словно замах сабли, но атака никогда не страшила его.
– Нет, насколько я знаю. Борись со мной, Мария, а не против меня.
Она встретила его взгляд, бледная как лилия, стальная и холодная.
– Мы не на одной стороне.
– Мария…
– Нет! – Она отступила, чтобы обойти вокруг него, но он схватил ее за руку.
Она повернулась, разъяренная – и испуганная.
Инстинктивно его пальцы ослабли, но он вновь стиснул их.
– Я просто хочу ясно дать понять – даже если ты бесплодна, это не непреодолимое препятствие.
– Твой титул умрет.
– И пусть умирает. Неожиданный для голландского выскочки-переселенца, всего пяти поколений от роду. Он не достоин человеческой жертвы.
Ее губы сжались, и она внезапно стала выглядеть старше, старше, чем ее годы. Все, чего он хотел, это нежно любить ее, а он причинил боль ее памяти и душе.
Она раскрыла одну ладонь в перчатке, и он видел в ней свое кольцо.
– Я сожалею, лорд Вандеймен, – сказала она, рассматривая какую-то неопределенную точку позади него. – Я нахожу, что мы не подходим друг другу.
– Черт возьми, Мария, – он втянул воздух. – У нас есть контракт, и две недели еще не истекли.
Ее взгляд столкнулся с его.
– Я разрываю его сейчас. Как только мы возвратимся в город, я распоряжусь перевести оставшиеся девять тысяч футов в банк Перри.
– Контракт заключен двумя сторонами. И я говорю, что буду придерживаться его до конца.
– Придерживайтесь его, если хотите. Я не буду носить ваше кольцо, и вы не будете жить в моем доме. Я не буду больше видеть вас, лорд Вандеймен. На самом деле, если у вас вообще есть честь, то вы останетесь здесь и продолжите восстанавливать свой дом!
Слова причиняли боль, как удары, как лезвия, осыпающиеся на него дождем, но он держал ее за руку и настойчиво продолжал.
– И оставить вас возвращаться без сопровождения? Я думаю, нет. Но вы правы, мы должны уехать.
Он позволил ей идти вперед, и вышел из дома прежде, чем поддался искушению хорошенько потрясти ее, поцеловать или изнасиловать.
Он подозревал, что она уступит яростному натиску, и это было бы самым отвратительным ударом из всех.
