Его напряженные глаза были так близко, зрачки расширены в тусклом свете.
– Вы не должны были сковывать меня, дорогая вдова, если не нуждались во мне.
Нужда. Она действительно нуждалась в нем. Все было так давно, и в этом крылась опасность, которая всегда выводила ее из себя.
Теперь это была реальная опасность. Не ее муж, который только притворялся, что возбуждает ее, и возбуждается сам. Это был дикий и раненый молодой мужчина, разгоряченный и источающий сексуальные флюиды как струю пара.
Мудрая женщина поднялась бы и сбежала.
Приличная женщина спасла бы его от себя.
Пересохшими губами, со страхом и тоской, она прошептала:
– Вы нуждаетесь в женщине, Вандеймен?
– Я нуждаюсь в тебе.
– Тогда возьми меня.
Он поцеловал ее с пропитанным бренди жаром и жадной страстью, и она отчаянно ответила на поцелуй, сползая вдоль кресла. Такой долгий, слишком долгий поцелуй, на вкус как ад и небеса вместе.
Потом она легла на спину, ее ноги на его плечах, и он в ней, глубоко, полностью. Он возвышался над ней, уперев ладони в пол по обе стороны от ее головы, глаза смотрят на нее торжествующе.
Великолепный. Красивый. Зрелый.
Смертельный – и она любила его.
Она стиснула его руки, двигаясь, затем разрядилась, переносясь в ее собственные особые небеса, полные адского огня.
Когда она открыла глаза, замерев от наслаждения, то все еще находилась в той же позе, под ним, желая заглянуть за его закрытые глаза и застывшее лицо.
Он на небесах или в аду?
Ван переместился, выскальзывая из нее и позволяя ее ногам опуститься, отворачиваясь от нее.
– Не надо, – быстро сказала она, – не говори, что сожалеешь.
Он встал на колени между ее ног, потный, взъерошенный, обеспокоенный, но все-таки посмотрел на нее.
– Тебе понравилось?
– Это неподобающе? В таких вещах я не леди.
Она видела, что он выискивал отговорки, вежливую ложь. Она не могла убедить его словами и просто ждала, непристойно растрепанная, лежа на полу.
– Что еще ты любишь? – Неприкрытый голод в его голосе заставил ее захотеть улыбнуться, но она боялась, что улыбка могла бы быть неправильно понята.
– Кровать, для начала. Я слишком стара для ковров на всю ночь. – Она сознательно упомянула о своем возрасте. Она хотела этого, но честно.
Мария протянула ему руку, чтобы он помог ей встать, но Ван подошел, просунул под нее руки и поднялся на ноги. Его дикая сила вновь вызвала у нее дрожь возбуждения. О, она была дурной женщиной, чтобы так любить секс, но так и есть.
Он немного покачивался, пока нес ее к кровати, но это от выпивки, а не от слабости.
