Мария подхватила разговор, но продолжила ломать голову над враждебностью этого человека. Морис? Он сделал много денег, снабжая армию одеждой и вооружением. Возможно, как-то он столкнулся с майором Хоукинвиллом.
Или это из-за разницы в возрасте? Она не ожидала, что другой молодой человек будет так оскорблен.
Или возможно она ошиблась в его дурном настроении, которое не имело к ней никакого отношения.
Зазвонил звонок, предупреждая об окончании антракта, и Мария пригласила майора остаться. Он согласился, и она сосредоточилась на следующем акте действия, давая ему побыть с Вандейменом как можно дольше. Она сможет перенести его враждебность, если придется.
В следующем перерыве они все прогулялись по коридору. Мария не была уверена, как так вышло, но в итоге она стала спутницей майора, в то время как Вандеймен сопровождал Луизу Эмблборо, молодую мисс, подходящую для любого из этих прекрасных героев.
– Ревнуете? Уже?
Она вгляделась в эти невероятно синие и очень холодные глаза. Никаких сомнений. Он настроен враждебно. Ей хотелось бы противостоять ему прямо сейчас, но это могло бы заставить его уйти. Она заставила себя ответить непринужденно.
– Нисколько, майор. Я знаю, как лорд Вандеймен предан мне, и я доверяю его чувству собственного достоинства.
Его глаза сузились, но потом изменились, так, что она не могла быть уверена, в том, что видит.
– Возможно, это я ревную, миссис Селестин. Вы исключительно красивы.
Ах. Явный охотник за приданым, с которым она могла иметь дело. Улыбаясь, она ответила:
– О нет, я не красива.
– Вы должны позволить мне доверять собственному разуму, мадам. Красота это не только то, что можно увидеть глазами.
– Тогда странно, почему некоторые становятся признанными красавицами.
Он осмотрелся и осторожно указал на молодую брюнетку, окруженную мужчинами.
– Я не знаю, кто она, но предполагаю, что это всеобщая любимица.
– Мисс Реджис? Да, ею все восхищаются.
– Я уверен, что она прекрасна для многих, но я не могу восхититься вздернутым носом, а ее улыбка слишком широка. – Он оглянулся на нее. – Ваш рот, однако, прекрасен.
От не-слишком-широкой улыбки ее щеки уже болели. Он догадался, что она не хотела отсылать его с блохой в ухе [19]?
– Прекрасен, – эхом отозвалась она. – Просто великолепно. Что еще во мне прекрасно, майор? Мне тридцать три года и нужно дорожить любым комплиментом, который мне сделают.
– Вы бесплодны, – сказал он. – И это не комплимент.
Ее дыхание прервалось.
