– Собираетесь закричать? – Он притянул ее в свои объятия. – Это не испортит представление?
Она уперлась руками ему в грудь.
– Остановитесь!
Шокирующе, но его сила и крепкое тело делали ее слабой, подобные вещи всегда так на нее действовали. Морис ее не любил, но был хорошим любовником, когда соизволял, и дарил ей то, что возбуждало ее сильнее всего.
Он появлялся в середине обычного дня, хватал ее за руку и уводил в спальню. Она почти достигала оргазма раньше, чем он полностью раздевал ее, а он, удостоверившись, что безумие закружило ее два или три раза, продолжал свой трудный день, оставляя ее истомленной.
Насыщенной.
Побежденной своим телом.
Это было завоевание, вопрос его гордости – преуспеть во всем. Она знала это, но никогда не имела сил сопротивляться.
Зевс, сейчас она не нуждалась в этих воспоминаниях. Несмотря на пылающую кожу и ноющие бедра, она сказала:
– Поцелуете меня насильно, лорд Вандеймен, и наш договор потеряет силу. А значит, вы станете вором, укравшим ту часть денег, которую уже потратили, и уверяю вас, больше вы не увидите ни пенса.
Она не могла видеть выражение его лица, но хватка его рук не стала сильнее, и не ослабела.
– Однажды вы уже угрожали мне, Мария. Разве вы не поняли, что меня это недостаточно заботит? Пошлите меня к черту, если хотите. Но я получу свой поцелуй.
Он приподнял ее стиснутые руки и притянул ее еще ближе, обхватил ее голову и поцеловал.
Соблазняя ее.
Шок и вспомнившийся голод заставили ее раскрыть рот и прижаться ближе, полностью предавая саму себя. Как давно, ужасно давно мужчина прижимал ее так, так целовал. Она твердила себе, что была бы рада освободиться, и понимала, что лгала.
Она осознала, что запустила руки под его камзол и впилась ногтями в его длинную, напряженную спину прямо через шелк и полотно. На этом она остановилась, но ее сердце колотилось, а предательская боль стала пульсирующей настойчивой потребностью.
Его губы отпустили ее и соскользнули ниже, на шею.
Сейчас она должна остановить его. Должна. Вместо этого она боролась с собой, пытаясь не повалить его на землю и сорвать с него одежду.
Он протиснул свое бедро между ее. Мария услышала свой собственный молящий стон, и наконец, вырвала себя из его рук.
– Святой…
Его ладонь решительно накрыла ее рот.
Он прав. Она собиралась закричать.
– Тише, – мягко сказал он, – тише.
Никаких извинений, просто успокаивающие звуки, которыми он мог бы успокаивать взбесившееся животное.
Животное.
