Обшитый внутри дубовыми панелями, отрезвляющий, он выглядел представительным и солидным, как банк и должен. Это был ее банк? Если она оказалась настоящей, если она внесла деньги, то все здесь узнают, что его счет открыт богатой миссис Селестин?
У него больше не было причин для гордости, но он чувствовал себя уязвленным.
Аккуратно одетый клерк выступил вперед, кланяясь.
– Чем я могу помочь вам, сэр?
Ван собрался и как броней прикрылся поколениями богатства и высокомерия.
– Лорд Вандеймен. У меня здесь есть счет, я полагаю.
На одно жалкое сердцебиение он подумал, что клерк сейчас уставится на него в замешательстве, но тот улыбнулся.
– Да, действительно, милорд. Разрешите проводить вас к мистеру Перри, милорд.
Ван задался вопросом, не шатает ли его от изумления, когда следовал вниз по коридору в красивый офис владельца банка.
Отсрочка.
У него есть на шесть недель жизни больше!
Выходя, он все еще чувствовал себя ошеломленным: с гинеями в кармане, определенным состоянием и оплаченными долгами. Бедный мистер Перри разочаровался, узнав, что большая часть состояния, доверенного его заботе, должна быстро его покинуть. У Вана все еще оставалась тысяча фунтов на счете, и еще девять тысяч, если он удовлетворит свою работодательницу.
Золотая Лилия.
Он глубоко вдохнул весенний воздух, ценя его как марочное вино. Он благословлял тепло солнца на лице.
Но пока он дошел назад, к своим комнатам, его осторожность выросла. За двадцать тысяч фунтов миссис Селестин должна хотеть большего, чем обожающий сопровождающий. Чего? Он проглотил наживку, и теперь его будут заманивать.
Несмотря на отрицания, возможно, она искала интимной связи. Он подавил смешок. Если так, он стал самой высокооплачиваемой шлюхой в Лондоне, независимо от того какие у нее вкусы!
На самом деле, ему почти понравилась эта мысль. Он хотел бы растопить это омерзительное ледяное самообладание, увидеть ее плоть, стать неорганизованным, непослушным, диким…
Безумие. Скорее всего, в постели она останется такой же ледяной и спокойной.
Когда оборванец подметальщик на перекрестке торопливо очистил лошадиный помет с его пути, он достал шестипенсовик, пенс и грош, и бросил их парню. Слыша восторженное мальчишеское «спасибо», звенящее в воздухе, Ван прогуливался, чувствуя, как в нем разгорается оживленность.
С трудом он признал свою беду и проблему. Как давно он почувствовал это? Несмотря на приказ своей работодательницы не трогать ее без ее же разрешения, через шесть недель ухаживаний и дружбы, он сможет узнать, так ли она холодна в постели.
