Зона преследовала ее, как тень. Если она станет идти дальше, если у нее будет цель, если сможет сосредоточиться на ней, то, возможно, Зона ее не догонит.
Попадавшиеся на пути дома темны. На ветру поскрипывали ветви деревьев. Когда Эйнджи вышла к озеру, вокруг стояла чернильная темень, черная и блестящая, как нефтяное пятно. Держась неосвещенной стороны улиц, она зашагала в северном направлении. Увидев возле своих домов незнакомого человека в столь поздний час, живущие здесь люди вполне могут позвонить в полицию.
Она узнала дом — его показывали в выпусках новостей. Обнесенный высокой чугунной решеткой, он как будто перенесся сюда из Англии. Эйнджи обошла его и, стараясь держаться в тени деревьев, зашагала вверх по холму. С весны по осень дом оставался невиден из-за плотной стены живой изгороди, но сейчас листва облетела, и можно было заглянуть в переплетение тонких веток.
В комнате с изящными стеклянными дверями, выходившими на мощеную площадку, в окнах горел свет. Эйнджи постояла у ограды, стараясь не прикасаться к ней, и заглянула на задний двор Питера Бондюрана. Ее взгляд скользнул по бассейну, по каменным скамьям, по кованым столикам и стульям, которые еще не унесли на хранение на зиму. Она смотрела на янтарный свет, лившийся из окна, и фигуру сидящего за столом мужчины. Интересно, он переживает одиночество так же, как и она? Дают ли ему сейчас успокоение деньги?
Питер встал из-за стола и прошелся по кабинету. Беспокойство и напряжение не отпускали. Он не мог заснуть, но отказывался принять таблетки, которые прописал врач. Кошмарное видение отчетливо стояло перед мысленным взглядом: рыжие языки пламени, тошнотворный запах… Закрыв глаза, он отчетливо видел эту картину, ощущал жар огня. Он видел лицо Джиллиан: его шок, его стыд, его боль. Оно парило, отделенное от тела. Рваные мышцы шеи, кровь. Если его сознание наполнено столь жуткими образами, когда он бодрствует, то что тогда говорить о снах?
Он подошел к французскому окну и выглянул в ночь, черную и холодную. Казалось, из темноты на него смотрят чьи-то глаза. Джиллиан. Он едва ли не кожей ощущал ее присутствие. Оно давило ему на грудь, как будто она обхватила его руками. Даже после смерти дочь пыталась прикасаться к нему, льнула, отчаянно желая любви, какой бы извращенный смысл она ни вкладывала в это слово.
Где-то глубоко внутри шевельнулось странное, противоестественное возбуждение, однако на смену тотчас пришли отвращение, стыд и чувство вины. Он со звериным рыком отпрянул от окна и, подскочив к столу, одним махом сбросил все на пол.
