Из Миннеаполиса в Коламбус — за доллар тридцать центов!
Сначала Миннеаполис — Чикаго… Двое суток в товарняках и багажных вагонах с батоном хлеба и с палкой дешевой колбасы за двадцать центов.
Пятьдесят центов за нормальный обед в Чикаго.
Далее по шоссе в Индианаполис. День — на открытой товарной платформе экспресса и двадцать центов на еду.
Затем по шоссе номер 40 до Коламбуса. Целый день и кирпич хлеба.
В Коламбусе первый же встречный полицейский нахмурился и решительно направился к ним.
Смешавшись с пешеходами, они перебежали на другую сторону улицы и завернули за угол. Когда они отдышались, Джонни сказал:
— У нас осталось семьдесят центов. Хочешь не хочешь, а привести себя в божеский вид необходимо. Лучше не поедим. Ты, Сэм, выглядишь как стопроцентный громила.
Сэм Крэгг провел ладонью по недельной щетине:
— Думаешь, ты похож на майскую розу? Нас запросто сцапают не только за щетину, но и за прически. Не надо было оставлять наши бритвы у того неотесанного констебля в Миннесоте.
— Нам вообще не стоило встречаться с ним, — буркнул Джонни. — Но мы на него напоролись, и вот мы здесь. Давай побреемся.
— Где?
Джонни осмотрелся. Налево, над крышами домов, возвышался купол здания законодательного собрания штата.
— Колледж, должно быть, где учат на парикмахеров, чуть правее!
Сэм поморщился:
— Профессионально-техническое училище, что ли?
— Можно, конечно, пойти в какой-нибудь салон красоты, но мне кажется, оттуда нас турнут. Может быть, потом, когда станем миллионерами…
— Нет, — нахмурился Сэм, — мне этого не вынести.
Джонни покачал головой:
— Должно быть, я теряю хватку. Сам чувствую себя не в форме для такого испытания.
Следующие полчаса были мукой. Джонни пригласил в кресло ученик, которому вообще не стоило покидать родную ферму. Дурная привычка размахивать бритвой перед носом клиента, прежде чем отхватить кусок кожи со скулы, кого угодно способна была довести до белого каления. Наконец он с грехом пополам справился с бритьем и принялся маскировать порезы на лице кусочками пластыря.
— Сэр, не желаете ли нежный массажик? — промямлил ученик.
Джонни приоткрыл глаза. Убедился, что тот убрал бритву, и сказал:
— Я бы тебя сам помассировал, если бы прежде догадался выломать штакетину из забора.
Сэм был уже побрит. Его физиономию украшал длинный порез.
На улице Джонни извлек из кармана ломбардную квитанцию:
