– Вчера вечером убили какого-то Альбера Дюпона, у которого дом в конце улицы!
– Даниэля.
– Какого Даниэля?
– Даниэля Дюпона.
– Да нет же, говорю тебе, Альбера, у него дом…
– Во-первых, никого не убили.
– Вот это да! Ты-то что можешь об этом знать, ты же вообще на улицу не выходишь?
– Отсюда звонили по телефону. Старая служанка. У них неисправность на линии. Легкое ранение в руку.
(Всегда он все знает, идиот несчастный.)
– Да умер он, умер! Почитай газету: умер, говорю тебе.
– Ты принес газету?
Антуан шарит по карманам пальто, потом вспоминает:
– Нет, оставил жене.
– Ну так нечего спорить: его зовут Даниэль, и вовсе он не умер.
Антуан явно недоволен. Он пытается придумать что-нибудь более убедительное, чем ироническое хихиканье, но хозяин не дает ему на это времени.
– Заказывай выпивку или вали отсюда!
Дело идет к обострению конфликта, но тут дверь снова открывается, впуская жизнерадостного, толстенького, подвижного субъекта, одетого почти что в отрепья.
– Привет, ребята. Ну-ка, отгадайте загадку.
– Ладно, знаем мы твою загадку, – говорит Антуан.
– Нет, приятель, – невозмутимо отвечает добродушный толстяк, – ты не знаешь. Никто ее не знает. Никто, слышишь? Хозяин, налей белого!
Судя по выражению его физиономии, загадка и вправду должна быть замечательной. Чтобы слушатели ничего не упустили, он произносит с расстановкой, словно диктуя:
– Какое животное с утра…
Но никто его не слушает. Он уже успел выпить лишнего. Он, конечно, забавный, но двое других не расположены шутить: речь идет о жизни человека!
Улица Землемеров – длинная, прямая, по обеим сторонам застроенная старыми трех-, четырехэтажными домами, по запущенным фасадам которых можно догадаться более чем о скромном достатке их обитателей: рабочих, мелких служащих или рыбаков. Здешние магазины выглядят не слишком заманчиво, а кафе попадаются нечасто – не потому, что здешние жители сплошь трезвенники, просто они предпочитают пить в других местах.
Кафе «Союзники» (напитки и меблированные комнаты) находится в самом начале улицы, в доме 10, всего в нескольких домах от Бульварного кольца и собственно города, поэтому вокруг него пролетарский характер застройки сдобрен некоторой буржуазностью. На углу бульвара стоит высокий, очень приличный с виду доходный дом, а напротив, под номером два, – маленький двухэтажный особняк, окруженный небольшим садом. Домик не отличается изысканностью, но производит впечатление довольства, даже некоторой роскоши; его обособленность подчеркивается решетчатой оградой, за которой вдобавок еще тянется подстриженная живая изгородь в человеческий рост.
