Великобритания нуждалась в сильном военно-морском флоте для защиты своего громадного торгового флота и для обороны заморских территорий своей империи. У Германии же колоний было немного (что служило немцам еще одним поводом для зависти), стало быть, зачем бы кайзер стал усиливать свой флот, если не с целью бросить вызов королевским военно-морским силам? Эта тревожная догадка получила подтверждение, когда немцы стали расширять Кильский канал, с тем чтобы по нему можно было проводить самые большие германские дредноуты — новое поколение бронированных боевых кораблей, вооруженных крупнокалиберными орудиями, — из Балтийского моря в Северное. Англичане тут же стали модернизировать и усиливать свой флот, а также заключили соглашение с французами, по которому последние обеспечивали безопасность мореплавания в Средиземном море, а флот Великобритании обеспечивал безопасность французских морских портов в Ла-Манше. И вновь кайзер увидел в этом не ответную реакцию на свои действия, а еще одну ничем не спровоцированную угрозу Германии.
Великобритания тоже была озабочена поддержанием «баланса сил» в Европе, и в особенности в том, чтобы Бельгия соблюдала свой нейтралитет. Это положение обеспечивалось всеми ведущими европейскими державами: Францией, Пруссией, Австрией, Россией и Великобританией — в соответствии с Лондонским договором 1839 года. После 1871 года обязательство по соблюдению нейтралитета взяла на себя Германия, которая являлась правопреемницей Пруссии. Несомненно, существовали и другие причины, по которым Британия поддерживала Бельгию. Государства не настолько альтруисты, чтобы вести войны только в защиту каких-то принципов или ради обеспечения неприкосновенности территории других стран. Совершенно независимо от долга совести и чести, требовавшего соблюдения принципа нейтралитета Бельгии, Британия не могла позволить такому большому, враждебному и исповедующему захватническую политику государству завладеть портами на побережье Ла-Манша в непосредственной близости от английских берегов.
Поскольку существовала угроза нейтралитету Бельгии, вероятность подобного развития событий становилась высокой. В то время как заключались эти многообразные альянсы, Германия в конце XIX века разрабатывала такую стратегию военных действий, которая позволила бы ей справиться с проблемой «окружения». Подобная схема была разработана тогдашним главой имперского Генерального штаба Германии, генералом графом Альфредом фон Шлиффеном. Шлиффен полагал, что в случае войны, а он считал войну неизбежной, Германии придется вести войну на два фронта: на западе против Франции, а на востоке — против России.
