- Должна была доложить! - она хрипловато рассмеялась. - Сколько раз она мне мешала! И от слежки уходила, и от засад - ничего с ней поделать не могли.
- И ты не могла?
- И я. Ох, как я злилась... убить хотела, да все не выходило.
Боско сжал кулаки. Алин сказала спокойно, будто не замечая этого:
- Так что она меня напрасно спасла. Напрасно... - она оборвала себя, схватилась рукой за горло. Боско не сводил с нее мрачных глаз.
- Дальше что было? - спросила я поспешно, чтобы отвлечь его от Алин.
- Дальше? - повторил он, будто просыпаясь. - Дальше были нынешние бои. И в последнем бою этого воина ранили. Зазубренной стрелой. Она легко входит в тело, но чтобы вытащить... Мне пришлось ножом... Даже не застонала ни разу. Мы тогда узнали, что женщина. Но маски так и не сняли. Танис сняла, когда она задыхаться стала...
Я почувствовала, как кровь приливает к щекам.
- Это я виновата.
Боско пристально взглянул на меня, кивнул:
- Хорошо, хоть сейчас понимаешь... И откуда вы только взялись - такие похожие и такие разные? Может, сестры?
- Уж я-то, верно, не сестра, - сказала Алин. - Рабыня. Так ведь по вашему закону, Боско?
- Те, кого ты предавала, в земле лежат, - тяжело проговорил он. - А ты, предательница, жива.
- Я этой жизни не просила, ясно?! - она вскочила, сжав кулаки. - Не просила!
Боско отвернулся, сказал мне как ни в чем не бывало:
- Пойду. Надоело. Ты присмотри за этой... А то еще отправится смерти искать. В случае чего - стражу зови.
Он ушел, хлопнув дверью. Алин вновь села, закрыла лицо руками и глухо сказала:
- Уйди-ка и ты, сестричка. А то у Странницы на одну сестру меньше будет. Уйди...
Я ничего не ответила. Мне хотелось увидеть Вентнора - только увидеть, ничего больше. И пробраться бы к Страннице. У меня не было такого священного трепета передней, как у ратангцев, может, потому, что я больше видела ее иной - раненой, простой, слабой. Но было в ней что-то, еще тогда заставлявшее исполнять ее приказания! И странное наше сходство занимало меня все больше.
Алин сгорбилась, не отрывая рук от лица. Вдруг и впрямь сделает что-то с собой. Но было невыносимо тяжело сидеть с ней в этом молчании. Пойду, решила я, ненадолго.
Меня опять не пустили. Тогда я потребовала вызвать Вентнора. Рослый стражник глянул на меня с недоумением, но вошел в покой.
Вначале я Вентнора и не узнала. Он выглядел еще хуже, чем после тех трех голодных дней в возке, когда мы ждали появления признаков морны. Глаза у него запали, кожа обтянулась на скулах, побледневшие губы были плотно сжаты. Вентнор взял меня за плечо и отвел дальше по коридору.
