Девушка сердито уставилась на дорогу, но тут же в недоумении посмотрела на Винсента: повернув ключ зажигания, он явно не торопился трогаться с места.
— В чем дело?
— В вас. — В его голосе явственно слышались металлические нотки.
— Во мне? — Брови Норы поползли вверх. — Что я такого сделала?
— Совсем ничего, вот разве что оделись так, чтобы максимально возможно скрыть от взора свое тело, а волосы закрутили в такой тугой узел, что к концу вечера вам гарантирована мигрень. А всякий раз, когда я всего лишь слегка прикасаюсь к вам, вы подпрыгиваете, как кошка на раскаленной крыше, глядя на меня своими огромными глазами с такой укоризной, будто я повинен в несметном количестве страшных преступлений.
— Какие глупости вы говорите!
— А теперь вы сидите как изваяние и хмуро глядите прямо перед собой с таким лицом, что его выражению позавидовали бы, наверное, все химеры Собора Парижской Богоматери. — Винсент замолчал. Его проницательные глаза, способные, кажется, видеть ее насквозь, на миг скрылись под густыми черными ресницами, а губы сложились в кривую улыбку. — Если не считать этих мелочей, то вы ведете себя прекрасно.
— Я… я не хотела… — промямлила девушка, но он не дал ей договорить.
— Я не сделаю вам ничего плохого. — Пламмер наклонился к ней, и Нора отпрянула, когда он взял ее руки в свои. Ее реакция не осталась незамеченной, и губы Винсента снова сжались в жесткую линию. — Вот видите? — добавил он. — Хотелось бы знать, какой чертовщины вы про меня наслушались! Сомневаюсь, что даже на самого маркиза де Сада его женщины реагировали подобным образом.
Его женщины? Нора не сомневалась, что применительно к Винсенту Пламмеру это слово нужно употреблять именно во множественном числе. Только почему мысль о его женщинах вдруг причинила ей острую боль?
— Мы собираемся пообедать, обсудить деловые вопросы, а потом я доставлю вас домой в целости и сохранности, — насмешливо сообщил он. — На случай, если бы сегодня я захотел уложить в постель женщину, найдется достаточно представительниц прекрасного пола, которым достаточно лишь позвонить по телефону, и они будут более чем счастливы услужить. — Он перехватил ее возмущенный взгляд и неторопливо заметил: — Так что лучше расслабьтесь и получайте удовольствие. Боюсь, если вы весь вечер будете носить на лице маску оскорбленной добродетели, моя репутация совратителя будет здорово подмочена.
Наконец Винсент отвернулся и завел мотор. Нора снова поймала себя на том, что сердито взирает на его чеканный профиль, и поспешила придать своему лицу более подходящее выражение. Не стоит давать ему повод для еще одного язвительного комментария. С этой минуты она постарается быть вежливой, по-светски любезной и деловитой. Да, вечер предстоит не из легких.
