Капитан Дейли поравнялся с нами, вступил в разговор:
— У смещенного амлякдара, оказывается, четырнадцатилетняя красавица дочь. Ее уже отправили в гарем эмира. Все имущество отобрали в казну. Ох, народ и радуется же! Люди поносят беднягу последними словами. Если только дать им волю — разорвут на части. Мы с князем смотрели их арестантскую. Духота смертная, темень. Полно клопов и прочей нечисти. Туда нарочно набросали досок, чтобы развелось побольше клопов. Нукер-охранник говорит: «Ночью тут невозможно даже на минуту сомкнуть глаза». Теперь бывшего амлякдара, говорят, посадят туда.
Мы догнали конный караван, окруженный многочисленной стражей. Нукер с винтовкой за плечом, грозно замахиваясь плетью, крикнул:
— Прочь с дороги! Обойди стороной!
Арсланбеков по-узбекски прикрикнул на нукера:
— Ах ты, глупец! Ты знаешь, кому грозишь?
Нукер сразу притих и остановился, не зная, что сказать. В этот момент поспешно подскакал всадник с маузером у пояса. Арсланбеков что-то прошептал ему на ухо. Через несколько минут весь большой караван торопливо свернул с дороги. Мы проскакали мимо, покрыв караванщиков пылью.
Арсланбеков и раньше видел такие караваны. Он объяснил нам, в чем дело:
— Везут подати, собранные деньгами. В каждом чувале должно быть по десять тысяч тенге. Это цифра, обычно назначаемая каждому беку… Я нарочно подсчитал. Всего тридцать две лошади, на каждой лошади по два чувала, — значит, по двадцать тысяч тенге… Сколько будет двадцать на тридцать два?
Капитан быстро подвел итог:
— Шестьсот сорок… Прибавить три нуля… Всего шестьсот сорок тысяч.
— Да, шестьсот сорок тысяч тенге… За год в Бухару отправляют десятки таких караванов. И все идет в казну эмира. А он — сам себе господин… Как хочет, так и расходует…
Я понимал, почему Арсланбеков так критически относится к законам и порядкам в Бухаре. Он был из тех офицеров, которые считали сохранение Бухары и Хивы номинально независимыми государствами грубой ошибкой царского правительства. По его мнению, если бы Бухара и Хива были в свое время присоединены к Туркестану, теперь уже не было бы всех этих средневековых мерзостей, народ в какой-то мере приобщился бы к европейской цивилизации. Разумеется, в этом была доля истины. Но к чему ворошить ошибки прошлого?
Нам предстоял очередной привал в Карши. Я намерен был остаться там дня на два. А изучив всесторонне обстановку— двигаться дальше, в Бухару. С каждым днем бремя забот увеличивалось. Нужно встретиться с эмиром… Собрать сведения о группах, действующих в Фергане… Увидеться с руководителями «Туркестанской военной организации»… Уточнить реальные возможности большевиков… Все это требовало времени, сил, настойчивости. А я испытывал большую усталость. Все тело начинало ныть, словно меня побили палкой.
