— Как вы полагаете — кто это?
Я уже видел этот листок в Асхабаде. Поэтому ответил незамедлительно:
— Ленин!
— Вы правы: Ленин. Первый большевик… Прошлой ночью этот его портрет был расклеен на улицах Мешхеда. Ну, скажите сами: как мог попасть сюда, в Персию, Ленин? Думаете, его завезли мусульмане, приезжающие поклониться Кизыл-Имаму? [4] Нет! Это дело рук большевиков. К тому же персидских большевиков!
Генерал снова потянулся к папке, вынул листок, испещренный арабской вязью, и протянул мне:
— А как вы думаете, что это такое?
Я взял листок и прочитал заглавие. На персидском языке большими буквами было написано: «Всем трудящимся мусульманам России и Востока».
Генерал не удержался и спросил:
— Это обращение Ленина к народам Востока?
— Да.
— Вчера полиция обнаружила три десятка таких писем. Мерзавцы даже во двор к нашему консулу забросили несколько штук.
Признаться, я предпочел бы поскорее закончить этот разговор. Мне хотелось вернуться к Кэт. Но генерал отнюдь не собирался отпускать меня. Он взял портрет Ленина и многозначительно улыбнулся:
— Если десяток-другой таких портретов появится на улицах Дели… Знаете, какой шум поднимется на биржах Европы?
— Вы так полагаете?
— Безусловно! И самое страшное — индусы выйдут из повиновения. Поймите одно: вся сила большевиков в их политике. Они стремятся с помощью своей политики изменить ход истории. Да, да… Народу осточертела война. Они кричат: «Долой войну!» Узбеки и туркмены сыты по горло прежней властью. Они кричат: «Да здравствует свобода!» Чернь желает пожинать плоды. А Ленин обещает рабочим заводы, крестьянам — землю. Вот в чем сила большевизма! Вот что сводит с ума миллионы! Как преградить путь этому?
Чисто выбритое, круглое лицо генерала раскраснелось.
— Выход один: поскорее уничтожить микробы заразы. А для этого необходимо привести в движение все силы одновременно. Сейчас большевики бегут в Ташкент. Почему бухарцы не перекроют железную дорогу, не ударят большевикам в тыл? Почему хивинцы не нападают на Чарджуй, афганцы — на Кушку? Почему?
По моему глубокому убеждению, генерал придавал слишком большое значение политике. Посредством политики, да еще политики большевиков, выпрямлять кривизну истории… Нет, это немыслимо! До сих пор ход истории двигала только одна сила — военная. Политика была лишь средством привести в движение эту силу. Мне очень хотелось поспорить с генералом. Но я удержался, опасаясь, что разговор затянется. Однако высказал свое мнение о бухарцах и хивинцах:
