— Какие деньги?
— А вот эти! — Ольга достала из внутреннего кармана жакетки десятку. — Я вчера у нее полы мыла в кабинете и нашла их у порога. Ну, и положила на стол. А сегодня утром она спросила, откуда деньги на столе? Я ответила. Тогда она мне их и дала… За мою честность!
— Интересно! А что же вы об этом не рассказали?
— А чего рассказывать-то? Может, она от чистого сердца их дала! И вообще, может, эти продукты не ворованные! Тогда что вы скажете?
— Сейчас все выяснится. У нас таких чепе давно не было…
Они говорили шепотом, чтобы окружающие их не слышали.
Автобус остановился. Перед подъездом заводоуправления они увидели милицейскую «Волгу».
— Ну, идите, Лихова…
И Лихова торопливо направилась к двери, через которую вышла три часа назад. Тяжелая сумка при каждом шаге терлась раздутым боком о ногу. Ольга поднялась па крылечко и обернулась. Петя Зайцев стоял на остановке, глядел ей вслед.
Уже в коридоре она почувствовала, что в столовой происходит неладное: не так громко звенела посуда на кухне, тише разговаривали повара и кухонные работницы. Всегда веселая розовощекая Сонечка пробежала мимо заплаканная.
Ольга открыла дверь в кабинет и вошла, держа сумку перед собой, остановилась у порога. В тесном кабинете, кроме Сони Аркадьевны и шеф-повара, находились посторонние. Здесь был и Турсунходжаев. Он сидел в углу, ближе к двери, курил и стряхивал пепел в чайное блюдечко, которое держал в левой руке. Заведующая сидела не на своем месте за столом, а на стуле, около стены. Она что-то горячо доказывала полнолицему смуглому человеку, который занимал ее стул. На скрип двери она оглянулась и, увидев Лихову, смутилась.
— Вот, не дождалась вас… Куда ее? — сказала Ольга и поставила сумку на пол.
— Что такое? Зайдите потом! Видите, я занята! — и глазами подала знак, означавший не то «уходи», не то «молчи».
— Сумку вашу, говорю, куда поставить? — повторила Лихова.
— Сумку? Какую сумку? Идите, не мешайте работать!
— Заходите, заходите! — сказал тот, который сидел за столом. — Ну-ка, дайте сюда эту сумку!
Лихова поставила свою ношу сбоку стола.
— Так чья она? — спросил широколицый. — Кому она принадлежит все-таки?
— Ей! — Лихова кивнула на заведующую. — Она мне ее дала… Отвезти, сказала, домой.
— Врешь! — закричала Соня Аркадьевна, и темно-карие глаза под широкими бровями стали у нее круглыми от негодования. — Врешь ведь! Она все врет, товарищ Юрченко! Ай, какая воровка!
— Выходит, нет хозяина… Ну, ничего. Хозяина найдем! — сказал Юрченко.
