— Ишь ты, рационализатор! — восхитился Одинцов. — Сделаю! Куда укроешь аппаратик-то?
— На квартиру перейду. Заховаю! Закажи, Ваня, нежная душа, музычку! Танго хочу… «Лиловый негр вам подава-ал манто…»
Они вернулись в поселок с последним городским автобусом. В окнах коттеджей кое-где еще горели огни. Пассажиров в город не было. Автобус развернулся на перекрестке и, не остановившись, умчался.
— Люблю, когда на улицах пусто. Ни людей, ни милиции. — Дурнов огляделся. — Даже собаки спят… А хорошо мы посидели, Ванюша!
— Да, тихо… А я люблю, когда людей кругом навалом.
— А вот и люди-человеки. — Дурнов остановился. — Не все спят, выходит. Есть и такие, у кого бессонница!
Навстречу им посреди дороги шли трое парней и девушка. На рукавах их были красные повязки. Они остановились в трех-четырех шагах от Дурнова и Одинцова.
— «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои», — продекламировал Дурнов и подался к тротуару, увлекая Одинцова, который поддерживал под локоть хромавшего больше обычного друга. — Уступаем дорогу правопорядку!
— Наши… Тепленькие, — сказал один из четверых спутникам и уже громко, обращаясь к загулявшим друзьям, предупредил: — На улице не петь, в общежитии — не шуметь. Чтобы все — тип-топ! Отбой !
— Потиптопали, Ванюша! Баиньки пора… Тип-топ, тип-топ…
В общежитии Ольгу приняли как-то уж очень просто. В первый вечер, когда ее проводил Василий, было поздно. Все, кроме Любы, которая открыла ей дверь и вернулась к столу, уже лежали в постелях.
— Тихо!.. — сказала курносая Люба шепотом. — Здравствуй. Есть хочешь? Сыта… Ну, тогда ложись. Вот эта кровать — твоя… Подожди, шлепанцы тебе дам, разуйся у двери, чтобы не наследить.
Спать Ольге не хотелось. Она посидела на своей кровати, огляделась, потом подсела к столу.
— Чего читаешь-то? — спросила чуть слышно.
— Неорганическая химия.
— А-а-а!.. Учишься?
— В техникуме вечернем. Тебя как зовут?
— Ольга. Лихова Ольга… И работаешь, и учишься, выходит?
— Ага… А меня — Любой. Возьми, почитай что-нибудь. Или сделай мне бутерброд. Шифоньер открой, булка там и колбаса… тебе оставили. Может, тоже будешь?
Свет от грибка, поставленного на книгу, падает только на стол. Вся комната погружена в полумрак. Девушки спят. Иногда одна или другая во сне пошепчет что-то, вздохнет и повернется на другой бок. Только скрипнет пружинами сетка.
Ольга открыла дверцу шкафа. Дверца скрипит, и кто-то из девушек просыпается, просит:
— Тише вы, полуночницы…
