— Это я… — тихо произнес Сергей Петрович.
Лидия Федоровна открыла дверь, приняла пальто от мужа и повесила на круглую деревянную вешалку.
Директор завода занимал коттедж из четырех комнат, длинной прихожей и большой, во весь дом, застекленной веранды, выходившей в сад. На веранде до сих пор с самой весны стояли обеденный стол и кровати: здесь все жаркое лето была и столовая, и спальня. Душными вечерами сам Сергей Петрович или Лидия Федоровна щедро поливали из шланга дорожки, грядки и клумбы, кроны фруктовых деревьев. После этого распахивали окна, выходившие с веранды в сад. В помещение врывался уже не жаркий, а процеженный через мокрую листву, остуженный ветер. С деревьев на землю и на цветы в клумбах долго падали капли, и шум этот — ровный, нечастый — был схож с шумом уходящего дальше дождя.
Под эту капель супруги ужинали, сидя друг против друга. Потом смотрели телевизор или читали, пили чай. На столе под накрахмаленными полотняными салфетками всегда стояла ваза с фруктами.
Небольшой ягодник в конце двора и фруктовые деревья вырастила Лидия Федоровна. Посадила она их на второй год после приезда от доброты душевной, искренне веря, что на следующее лето особняк займут другие люди, скорее всего новый директор с семьей, и вспомнят их, Сергея Петровича и Лидию Федоровну, находящихся уже далеко, дома…
Уехать не пришлось ни на следующий год, ни даже на пятый. Лидия Федоровна развела вдоль веранды цветник. Год назад садовод соседнего колхоза старик усто-Мурад привил на ее красные розы необычайно красивые — «Победу» и «Президента Гувера». Розы цвели с мая до конца октября, даже в ноябре — до первого заморозка. В больших цветочных горшках пышно расцвели хризантемы — белые, чуть прозрачные, будто вылепленные из воска, желтые, красные. Хризантемы с вьющимися, почти кудрявыми, лепестками и с лепестками длинными и острыми.
Лидия Федоровна была ровесницей мужа, но казалась старше его. Больше всего ее старила не седина, а покорно опущенные узенькие плечи и непроходящее скорбное, какое-то иконно-мученическое выражение сухощавого лица.
Особенно сдала она, когда единственная дочь Оленька окончила университет, вышла замуж за однокурсника и вместе с мужем уехала в Воскресенск. То, что Ольга с Игорем попали при распределении на Воскресенский завод, вначале даже обрадовало Лидию Федоровну: «Теперь, может, и мы быстрее уедем. Только бы Сергей Петрович захотел этого и начал хлопотать…»
Но он все не хотел. Ему нравилось здесь. Подруг или близких приятельниц у Лидии Федоровны не было. Долго, очень долго она только и ждала возможности вернуться на старое место. Жила надеждой. Поэтому и мебелью не обзаводилась и садом и цветами занималась, чтобы убить время. Она мало куда выходила из дома: раза два-три в неделю ездила автобусом в город — в магазины, на рынок, раз в неделю ходила с мужем в кино. Много читала.
