— Надо попытаться сделать из них людей. Понимаешь? Дать такую возможность надо. Поработают, получат специальности… делом полезным займутся. Труд, знаешь, Зайцев…
— Знаю! Из обезьяны человека сделал, да? И вообще, облагораживает… Ага? — Петя глядел на Дорофеева зелеными кошачьими глазами. В глазах прыгали лукавинки.
— Верно, Зайцев… Надо пытаться. Если есть в этих людях хоть что-нибудь хорошее — разбудить. А всю дрянь выпарить, выжечь!.. Я вот думаю о чем, Зайцев: надо ли знать всем на заводе, что они из тюрьмы? Не осложнит ли это их врастание, что ли, в коллектив, их жизнь? Или, наоборот, дать им понять, что на заводе знают, кто они, откуда и почему оказались среди нас?
— Так ведь все равно не скроешь! Один человек узнает — все знать будут, Сергей Петрович! Да и чего с ними чикаться! Ну, миндальничать, что ли! Пусть они знают, что мы все знаем. Знаем и доверяем. Но не очень-то верим.
— Как же это так: доверяем и не верим? — Правая бровь у директора вопросительно поднялась, образовав на лбу две продольные складки.
Петя смешался, вскочил со стула:
— Я вот так думаю, Сергей Петрович. К примеру, Эркин Валиев разрешает мне учиться ездить на своем мотороллере. Он мне уже доверяет ездить одному. Только, говорит, не угробься. Машина, говорит, черт с ней, починим, а сам не разбейся! Выходит, не верит еще пока, что умею ездить, да?.. А доверяет. Я сяду за руль, а он рядом бежит, пока не запыхается… Мы же этим «друзьям» оборудование доверим. Спать на соседних кроватях с нами будут, обедать в одной столовой. Это что — доверие?! А веры у меня лично им нет. Я, конечно, им ничего такого не скажу, Сергей Петрович! Вида даже не подам. А присматриваться обязан, верно ведь?
— Ну, положим. — Дорофеев вдумывался в слова паренька и был доволен, что они созвучны с его мыслями. — Ну-ну…
— Пусть не думают, будто великое одолжение нам делают! Что осчастливили нас своим приходом. Ни цветов, ни пирожных не будет! Пусть спасибо скажут. Ведь верно?!
— Ни цветов, ни пирожных… И спасибо они пока не скажут. Может, потом.
— Еще, по-моему, чтобы не нянчиться с ними. Не детский сад. И не тюрьма у нас. Я бы их прямиком привел в красный уголок, ткнул носом в моральный наш кодекс и сказал: «Вот по этим законам живем мы. И вам по ним придется жить. А все остальное — не по правилам!»
— Не слишком ли круто? Так вот, сразу!
— И совсем, по-моему, не круто. Не в космос же их запускать собираемся без тренировки. Жить правильно, по-моему, не перегрузка, а нормальное состояние.
