Гопнер: «Уважаемый господин Анджей, мы слышали, что вы недавно побывали в выдающегося профессора Керца. Уверяю, что нас очень интересуют его исследования. Мы знаем, что вы принадлежите к его лучших учеников, и с благодарностью бы послушали о его последние открытия».
Банкир: «Понятно, что мы можем достойно оплатить вашу лекцию».
Я: «Мне приятно слышать, что у нас интересуются подобными исследованиями, но мой разговор с профессором носила частный характер, и он не уполномочивал меня передавать ее другим».
Банкир: «Вы, как видим, прямой человек, — будем откровенны. Нас интересует рукопись профессора и содержание вашей беседы. Вы передадите ее нам и получите сумму денег, которую пожелаете. Ее вам хватит, чтобы покинуть эти места и довольно зажиточно жить в любой стране мира».
Я: «Полагаю, господа, что нам надо прекратить эту бесцельную разговор».
Гопнер: «Вы не понимаете наши возможности. Кажется, сейчас вы собирались к прекрасной панны Наталени Порецької? Не будем вас задерживать. Вы сможете найти нас в городе в управлении банка».
Наглость этого инженера вывело меня из равновесия, и я довольно резким тоном приказал им убираться прочь.
Вскоре я подъехал к дому Порецьких. Первым я увидел старика. Он был заметно озабоченным. Судя по его рассказу, уже несколько дней вокруг усадьбы кто бродит. Когда на ночь спустили собак, утром две из них были разорваны пополам, а другие, как только наступала темнота, боялись высунуться за ворота. Порецький подвел меня к воротам. На них четко проступают глубокие царапины — словно то дьявольская рука проставила свой знак. Из дома выскочила Наталена и бросилась, не пряча свои чувства ко мне. Порецький рявкнул для порядка на нее. Наша любовь для него — тайна Полишинеля. Старик — человек искренний и воспринимает меня как свою родню, так и советуется со мной довольно откровенно. Мы решили, что Наталену надо отправить в Киев. Она решительно возразила. Я вдруг вспомнил слова Гопнера и угрозу, которая была в них. Я взял маленькие ладони Наталены в свои руки, и острый страх за нее резанул меня — в этом мире только я смогу защитить ее. Смогу ли? Два казаки Маткевича с ружьями охраняют усадьбу. Наталене запрещено выходить со двора. За несколько дней мы отвезем ее на станцию и отправим в Киев.
* * *
22 июня. Умер отец. Я остался один. Я и Наталена.
* * *
23 июня. Сегодня хоронили отца. Печальная процессия под мелким дождем отправилась на кладбище. Приехали соседние помещики. Порецький взял на себя все заботы по устройству похорон и пригласил католического священника. Мы похоронили отца у могилы матери. Наталена плакала. Дождь стучал по черных машинах. Ксендз читал отходную молитву, и четкие латинские слова падали, как комки земли в могилу… Мне очень тяжело. Только сейчас я понял, насколько любил своего отца.
