— Я уже с ним даже виделся. В каком-то смысле.
— Ты, значит, не угомонился?
— Слушай, человеку нужна обувь. Он может наступить на битое стекло или на ржавый гвоздь… Или даже на змею.
— С чего ты взял, что он носит обувь, Эберхард? Может, ему лучше бегается босиком?
Рой не знал, что от него нужно Беатрисе, зато он понимал, что дома родители уже точно сходят с ума. Надо попробовать смыться, когда Беатриса снова включит фонарик. Главное — добежать до велосипеда быстрее нее.
— Ну ладно, — сказал Рой. — Если ему не нужны кроссовки, сам буду носить. А вдруг нужны? Размер у нас примерно один и тот же.
Из темноты не доносилось ни звука.
— Беатриса, ты собралась меня бить? Тогда не могла бы ты с этим делом поторопиться? Мои мама и папа уже не только «девять-один-один» — они, наверное, и Национальную гвардию на уши поставили.
Молчание.
— Эй, Беатриса, ты там не заснула?
— Эберхард, почему ты беспокоишься об этом парне?
Хороший вопрос. Рой и сам бы хотел знать на него ответ. Его что-то зацепило в выражении лица того бегуна — и это «что-то» казалось страшно важным и никак не шло из головы.
— Не знаю, — ответил Рой. — Не знаю почему.
Блеснул фонарик. Рой рванул было к двери, но Беатриса хладнокровно ухватила его сзади за джинсы и толкнула на пол.
Рой сидел, тяжело дыша, готовясь к расправе.
Но Беатриса почему-то не разозлилась.
— Какой размер? — спросила она, протянув руку к кроссовкам.
— Девятый.
— Угу…
Вдруг она поднесла палец к губам, потом указала на дверь и выключила фонарик.
Снаружи кто-то шагал по гравию — тяжело и увесисто. И в такт шагам что-то бренчало — то ли связка ключей, то ли мелочь в кармане. Рой затаил дыхание.
Подойдя к их фургончику, человек стукнул по дверце кабины — судя по звуку, обрезком трубы. Рой даже подпрыгнул от неожиданности. Человек двинулся дальше, время от времени грохая трубой по очередному железному остову, отпугивая неведомо кого.
Когда он ушел, Беатриса шепнула:
— Сторож.
— Зачем мы сюда пришли? — тихо спросил Рой.
В темноте было слышно, как Беатриса поднимается на ноги.
— Давай заключим договор, Пастушка.
— Я тебя слушаю, — сказал Рой.
— Значит, так. Я передам ему твои кроссовки, а ты за это от него отвяжешься. Перестанешь его выслеживать.
— Так ты его знаешь?
Беатриса рывком подняла Роя на ноги.
— Знаю, — сказала она. — Он мой брат.
Обычно в половине пятого Дэвид Делинко уже заканчивал работу, но сегодня на его столе все еще лежала стопка документов. Нужно было заполнить еще уйму бланков и написать кучу рапортов о том, что случилось с его патрульной машиной. Он писал и писал, пока рука не заныла. В шесть вечера он решил, что на сегодня хватит.
