— Послушай меня, парнишка. Никаких сов ты тут видеть не мог, понял? Ты видел… знаешь кого?.. Дикого цыпленка!
Рой аж поперхнулся от смеха.
— Ну вы даете!
— Точно тебе говорю. Мы тут поразводили этих… карликовых цыплят.
— Мистер, я видел сову, и вы это знаете. А я знаю, отчего вы так испугались!
Прораб отпустил велосипед.
— Ничего я не испугался, — с каменным лицом сказал он. — А ты не видел никаких сов. Теперь вали отсюда и больше не появляйся, если не хочешь загреметь за решетку, как тот пацан, которого я прошлый раз поймал на участке.
Рой осторожно обвел велосипед вокруг пикапа, вскочил в седло и помчался на полной скорости.
— Это были цыплята, понял? — завопил лысый вслед.
— Совы! — торжествующе крикнул Рой.
Он катил по улице Ист-Ориоль, плоской, как блин «Бабушки Паулы», но представлял себе, что взбирается вверх по крутому горному склону, — это помогало ему быстрее крутить педали. Он боялся, что прораб передумает и ринется за ним вдогонку. Вот сейчас послышатся гудки, ругань, и восьмицилиндровый двигатель пикапа дохнет жаром ему в спину…
И Рой не оглядывался и не сбавлял темп — вцепившись в руль, он изо всех сил крутил педали. Наконец он достиг вершины воображаемой монтанской горы — и плавно покатился вниз по пологому склону, в прохладу речной долины.
— Тот самый шкет, что отирался тут на прошлой неделе, — жаловался Дикобраз патрульному Делинко. — Но в этот раз я поймал сорванца!
Делинко предложил составить протокол, но Дикобраз сказал, что это ни к чему.
— Я кое-что ему объяснил, так что больше он сюда не сунется, зуб даю.
Дело шло к полуночи, они стояли на стройплощадке рядом с патрульной машиной. Оба в глубине души были уверены, что настоящий вандал гуляет на свободе, но не спешили делиться друг с другом своими подозрениями.
Делинко не сказал Дикобразу, что Матерсон до смерти боится аллигаторов и, стало быть, те сортирные аллигаторы — не его рук дело. Не сказал, потому что боялся, что прораб опять разнервничается на ночь глядя.
А Дикобраз не сказал Делинко про сиденья со строительных машин и про то, что их уперли, когда Матерсон уже был за решеткой, — потому что не хотел, чтобы Делинко зафиксировал эту информацию в полицейском протоколе, который потом попадет в руки какому-нибудь пронырливому писаке.
Но если не считать этих недосказанностей, каждый из них был доволен, что не придется коротать ночь на стройплощадке в одиночестве. Хорошо, когда рядом есть живая душа.
