— Нет, это не только их дело… она моя лучшая подруга! Я не могу позволить ей пойти на это, если он не серьезно к этому относится!
— Она знает, — сказал Шейн. — Глубоко внутри, девчонки знают.
Так и было, поняла Клер. Ева была сосредоточена на всех деталях, организации вечеринки, приглашениях, всем этом, вместо того, чтобы встретится с ее собственными страхами. Она уже знала, что что-то не так, и не знала, как это исправить. — Ну… она не сможет с этим справится. Она просто не сможет.
— Подожди… полчаса назад ты говорила, что вампиры не смогут разорвать настоящую любовь.
— Если она есть. Но что, если это не так, Шейн? Что, если они совершают какую-то ужасную, чудовищную ошибку, и они оба боятся в этом признаться?
Он положил руку ей на плечи, и она прижалась к нему, уткнувшись лицом в плотную ткань его синей джинсовой куртки. На улице было холодно, даже на солнце, и она была благодарна ему за тепло его тела. Ощущение его пальцев, поглаживающих ее волосы, заставило какую-то напряженную, тревожную часть нее медленно расслабится внутри. — Ты не можешь все исправить, — сказал он ей. — Иногда ты просто должна позволить этому исправиться самостоятельно, или самостоятельно разрушиться.
— Это Глориана? — спросила она. Ее голос звучал глухо, но она знала, что он мог расслышать и понять. — Думаешь, она добралась до Майкла?
От звука имени вампиршы, мышцы Шейна напряглись, а затем, сознательно расслабились; это было не совсем вздрагивание, но он определенно был близок. Глориана была ужасной, манипулирующей, лживой (красивой) ведьмой вампиршей, которая хотела… ну, человеческие игрушки. Она определенно добралась до Шейна, который стал ее игрушечным солдатом — она соблазнила ту его часть, что любила драться.
Майкла она рассматривала совершенно в ином качестве. По-прежнему игрушка, но совершенно другого рода.
— Может, она и добралась до него, — признал Шейн спокойно. — Да, по крайней мере, немного. Она могла сделать это, заставить тебя чувствовать… все, что она хотела. Трудно с этим справиться, но, по крайней мере, Глори ушла безвозвратно. Ева все еще здесь.
— Этого достаточно?
Он ей не ответил, и Клер подумала, несчастно, что в действительности не было ответа — ни одного, что они смогли бы найти, во всяком случае. Он был прав.
Это была Ева и обязательства Майкла, и Ева и проблема Майкла.
Если бы они только могли это признать.
Тени стали больше, и ветер холоднее, и в итоге даже тепло Шейна не спасало Клер от замерзания, поэтому они пошли обратно. Было тихо, Клер налила себе стакан воды и схватила яблоко из вазы на столе, когда услышала скрип над головой и шаги. Должно быть, это Ева, потому что из гостиной доносился тихий звук гитары Майкла. Разговор о «Пока моя гитара нежно плачет», подумала Клер. Это было самое печальное из всего, что она когда-либо слышала.
