Амелия расслабилась достаточно, чтобы улыбнуться ей, что было практически впервые.
Она выглядела гораздо моложе, когда она улыбалась, и даже красивее.
— Ты хорошо поработала, — сказала она. — Я знаю, что я многое спрашивала с тебя, и я знаю, что ты не сможете простить меня за предложенный вам столь трудный выбор, но я рассуждала в интересах города, и было давление, которые ты даже не можете себе представить, что заставило нас принять эти радикальные меры. Я была полностью уверена, что у тебя получится.
Клер чувствовала себя неловко и немного покраснела. Она все еще обижалась, что принудили к этому — она действительно ненавидела случайный способ, которым Амелия угрожала ее друзьям и семье. И она не ненавидела, на данный момент сильно заботясь о ее приятном впечатлении, поэтому она сказала:
— Не делайте этого снова. Никогда не угрожайте людям, которых я люблю.
Другие вампиры — даже Мирнин — выглядели смущенными, шокированными, или откровенно разозленными (Оливер). Но только не Амелия. Ее брови поднялись.
— Люди, которых ты любишь, постоянно находятся в опасности, как и все люди повсюду.
Даже я. Ты должна смириться с этим, Клер. Я — единственная вещь, которая угрожает их безопасности. Как они время от времени угрожают моей. Это путь всей жизни.
Клер сжала кулаки, но она не была такой, как Шейн. Она не могла наброситься. Она просто должна была дышать сквозь волны гнева, отчего в ее глазах появились красные вспышки, пока она не успокоилась.
Амелия, должно быть, знала, что ее не собираются благодарить; она кивнула остальным, повернулась и вышла. Она не была одна, поняла Клер. Два ее обычных телохранителя были с нею, стоя чуть подальше в тени, и они последовали за ней вверх по ступенькам и вышли из лаборатории. Так остались Мирнин, Оливер, и другой вампир, который сейчас сдержанно поклонился в ее сторону.
— Фридрих фон Гессе, — сказал вампир, с тем, что должно было быть немецким акцентом. — Так приятно лично с вами познакомиться. Это впечатляющая работа. Скажите, как вы пришли к пониманию большей части алхимического искусства?
— Я и не поняла, — сказала Клер решительно. — Многое из этого вообще не имеет никакого смысла.
Оливер рассмеялся — действительно рассмеялся.
— Мне нравится эта новая Клер, — сказал он. — Ты должен заставлять ее работать так усердно все время, Мирнин. Она интересна, когда она решительна.
Клер, одержимая духом Евы, выстрелила в него пальцем. Что заставило его снова рассмеяться покачать головой, и уйти вверх по лестнице.
