Клер подошла и попыталась выяснить, с чего начать — наверное, с открытой трубы, которая обвивалась вокруг и присоединялась к чему-то вроде системы электронных ламп, затем в то, что выглядело как монтажная плата, отдаленно напоминающая что-то более разумное, затем в пучки проводов, все того же цвета, тянущихся как спагетти к другим вещам, погребенным под еще большим количеством труб.
Она сдалась.
— Что это?
— А как ты думаешь, что это?
— Это может быть что угодно, от газонокосилки до бомбы, все, что я знаю.
В течение трех следующих дней, Клер не на долго приходила домой. Она была одержима, когда она углубилась в проблему, и она знала это, но это было круто. Она пошла в магазин и купила тележку дешевых пластмассовых игрушек, которые она кидала часами через портал во все более терпимую Еву, затем Майкла, затем Шейна. У них тоже были припасы игрушек, и они кидали их в противоположное направление.
Все что она получила за эти два с половиной дня, это пыль- так много пыли, что Шейн сказал ей, что она имела бы постоянную должность в доме: пылесосить, если она она придет домой снова. Она знала, что ему это не нравилось, не только потому что они скучно кидали игрушки туда сюда, но и потому что она едва видела его днем, кроме того что она приходила домой, сгребала еду и падала в кровать. Ей тоже это не нравилось, но было внутри нее что-то, что было скрыто от этой глупой проблемы, и она не могла просто уйти от этого. Не до тех пор, пока оно не начнет работать, или пока она не сдастся.
Она не сдавалась.
На третий день Шейн был до сих пор на ловящей должности. Он сидел на полу со скрещенными ногами, опираясь на спинку дивана и с одной из тех белых хлопковых масках на лице. Он купил ее для самозащиты, он ей сказал; он не хотел задохнуться из-за пыли от пластиковых игрушек, но он слегка кашлял. Она не винила его, но это выглядело довольно забавно, по крайней мере, пока она не поняла, что то же самое твориться и на ее стороне, и достала маску из беспорядочных запасов расходных материалов Мирнина. И очки. Шейн теперь завидовал ее очкам.
— Подожди, — сказала она, после ее последней попытки бросить неоновый пластмассовый шарик, превратившийся в пыль на другой стороне. — У меня есть идея.
— Как и у меня, — сказал Шейн. — Кино, хот-доги, и больше не заниматься этим. Нравиться?
— Очень, — сказала она, именно это и имея ввиду. — Дай мне сделать кое-что, хорошо?
Он вздохнул и уронил голову обратно на диван. — Ладно, как скажешь.
