Шейн даже покраснел. Маленькие красные пятна высоко на его щеках. Клер смотрела на них, как зачарованная, и подумала, «Это как смотреть одно из тех реалити-шоу о крушении поезда». Это было почти… забавно.
— Заткнись, — сказал Шейн. Было похоже, что он подавился.
— О, расслабься. Не то, чтобы мы сделали это или что-то еще. Пока.
— Серьезно. Заткнись.
Монике, должно быть, наконец-то пришла мысль о том, что Шейн действительно не шутил, потому что она выглядела немного брошенной, затем поспешила сменить тему. — Так что с тобой случилось? О-о, мы здесь потому, что Дженнифер добралась до джина ее мамы или еще что-то и забыла, как водить машину, хотя она только что отучилась. Так смешно! Она полностью разбила автомобиль ее мамы — по крайней мере, я думаю, что это был автомобиль ее мамы. Какой-то красный кабриолет. Пошлятина! Так что ее разместили через пару комнат от тебя. А ты?
— Просто сделай мне одолжение, Моника, уйди. Мне не нужно обострение прямо сейчас. — Когда Шейн хотел, он мог быть грубым и откровенным, и Клер, на самом деле, посочувствовала Монике, когда ее улыбка пропала.
— Господи, я просто пыталась быть милой, Коллинз, — сказала Моника. — Тебе не обязательно быть такой занозой все время. Ты знаешь, ты не настолько мил. Я могу лучше.
Намного лучше.
Она метнулась прочь. Буквально метнулась, с взметнувшимися волосами. Так странно.
Шейн, наконец, сказал:
— Это кому-нибудь о чем-нибудь напоминает?
— Да, — сказала Ева, постукивая своим кроваво-красным ногтем по нижней губе. — О том, что мне необходимо побрить ей голову, пока она спит.
— Я не об этом. Майк?
— Школа, — сказал Майкл мгновенно. — Она была именно такой же, как в школе, когда подошла к тебе.
— Кстати, о школе… — Сказала Ева. — Что, черт возьми, здесь было о поцелуях в засос в шкафу?
— Ничего.
— Ты серьезно засовывал язык Монике в…
— Ева, заткнись.
— Нет, серьезно, я должна это знать. Ты был под кайфом? Потому что, честно говоря, это единственное оправдание, которое я могу придумать.
— Это не моя вина. Она схватила меня и затащила меня внутрь. — На щеках Шейна снова вспыхнул румянец. — Один раз. Это было только один раз. И я послал ее на следующий день. — Глаза Шейна округлились, и Клер заметила изменение в выражении его лица. — На следующий день. В тот день она… в тот день она сказала мне, что я пожалею.
— О, чувак, — сказал Майкл. — Это было за пару недель до того, как…
Шейн снова закрыл глаза.
— Не хочу об этом говорить.
