Он ударил по столу так, что тот завибрировал.
— Я сделал то, что было правильно.
— Ты сделал то, что было правильно для тех, кто поддержал тебя, и всё это в прошлом. Мы говорим о нашем будущем. Оливер, мы не можем жить так, как мы жили. Мы не можем прятаться в тени и рыскать в поисках, как крысы. В этом современном мире не спрячешься среди людей, не надолго. И ты знаешь это. — Она заколебалась, а потом сказала тихо. — Ты должен доверять мне, как делал это раньше.
Он засмеялся, издавая резкий, грубый звук, и повернулся, чтобы уйти. Амелия мелькнула вокруг стола белым пятном, заслоняя спиной дверь, прежде чем он достиг ее. Он остановился всего в шаге от нее. Видя их так близко друг к другу, Клер осознала, насколько он был высоким и как он возвышался над ней. Внезапно, Амелия показалась хрупкой. Уязвимой.
— Не заставляй меня делать это, — сказала Амелия. — Я ценю тебя. Не разрушай тот мир, что у нас есть.
Он протянул руку и положил ей на плечо. Охранник двигался к ним. Амелия покачала головой, и охранник остановился, но остался готовым прыгнуть.
— Уйди с моего пути, — сказал Оливер. — Это бесполезно. Я подчинялся тебе слишком долго, и если я продолжу это делать, мы все пострадаем. Ты не можешь изменить нас, Амелия. Ты не можешь изменить меня. Ради Бога, прекрати пытаться.
— Сядь. На место.
— Нет. Я был твоей дрессированной собакой достаточно долго.
Она вырвалась из его хватки и ударила его по лицу с обеих сторон, замораживая его на месте. Ее глаза… ее глаза побелели. Чистые, холодные, льдисто-белые. Клер отвернулась, потому что сразу после этого в комнате взревело то, что казалось дикой силой, подобно которой она никогда еще не ощущала от Амелии раньше. Ханна и Ричард встали со своих кресел и прижались к стене.
Даже охранник отступил.
— Не стоит бросать мне вызов, — сказала Амелия свирепо. — Я не хочу уничтожать тебя, но я скорее сделаю это, чем позволю охотиться и убивать, как тебе захочется. Ты меня понимаешь?
Оливеру не осталось ничего, кроме как согласиться. Клер почувствовала растущее напряжение в комнате, своего рода тяжелая психическая нагрузка, заставившая ее ахнуть и пожелать свернуться в клубок — и это даже не было направлено на нее. Амелия открыла рот и ее клыки скользнули вниз, элегантно и медленно. Она больше не была уязвимой.
Совсем. Она была… устрашающей.
Оливер должен был встать перед ней на колени. Он должен был. Клер чувствовала только отголосок того, что делала Амелия, но давление на Оливера, должно было быть подобно весу океана, заставляя его подчиниться. Он сделал глубокий вдох и резко поднял свои руки вверх между ее, и отбросил ее руки подальше от своего лица. Глаза Амелии удивленно округлились, а потом он протянул руку и положил ей на лицо Глаза Амелии снова стали серыми, потом превратились в очень темные.
