Гармония повсюду.
И все же… вот вы пишете натюрморт: яблоки, цветы, гитары, и все довольны. И вот другой натюрморт: бутылки из-под кока-колы и куча грязного белья — обязательно кто-нибудь обидится, хотя здесь нет никакого эпатажа. Концерт классической китайской музыки — публика благоговейно внимает всем диссонансам, всем неправильностям; концерт серийной или додекафонической музыки — та же публика ухмыляется ее диссонансам, ее неправильностям, потому что это модерн, потому что прошлое не поставило на ней своего клейма, потому что всегда есть риск проявить внимание к ерунде… Но внимание — это не кошелек, который нужно беречь от воров. Надежда должна умирать последней.
— Христос, ах, Христос! Он замечательный, самый замечательный на свете, Будда с ним не сравнится! Но вот церковь!
— Не будь церкви, ты бы вообще не подозревала о его существовании. Церковь изначально — это просто те, кто слушал его речи, передавал их другим и жил по его слову.
— Да, конечно, изначально!.. Но потом!
— Но ведь были святые…
— Про святых я ничего не говорю, но вот церковь!
— Без церкви ты и святых бы не знала. Святые — тоже церковь. И потом, догмат веры — Воплощение, чистоту догмата надо было сохранить, как евреи в свое время сохраняли свое единобожие…
— Да! Конечно! Догмат! Но вот церковь!
— Не было бы церкви — не было бы таинств, а таинства дают тебе силу, осязаемую связь с Богом…
— Да! Конечно! Таинства! Но вот церковь!
За неимением других аргументов:
— А тебе не кажется, что твоя вера была бы чересчур легковесной, не будь церковь столь несовершенной? Вспомни про Голгофу!
— Да уж…
— Я рад, что монсеньор Б. стал кардиналом, — говорит отец Н., очень близкий наш друг. — Он человек просвещенный, замечательного ума…
— Несомненно…
При этом мы оба не проявляем никакого энтузиазма.
— Правда, и раньше он не бежал мирских благ… — бросает отец Н. с лукавым огоньком в глазах.
Мы смеемся. Пусть понимает кто как хочет, а мы смеемся.
— Кого я не понимаю, так это Симеона Столпника, — объявляет Венсан, который читает «Отцов-пустынников». — Как же, наверно, было скучно там, на столпе. И к чему все это?
— Я думаю, он хотел показать, что когда с тобой Бог, больше тебе ничего не нужно.
— Жаль, что он не захватил с собой телевизор, — огорчается Полина. — Он бы сумел поймать даже вторую программу, столп — прекрасная антенна.
— Думаю, он хотел показать, что может обойтись даже без телевизора, то есть в его время скорее без книг — в общем, без всего.
