— красовалось повсюду, от обложек еженедельника «Власта» до страниц авангардных «Сешитов»
[7] — органа молодых литераторов. И потому никого не удивило, что Сватава была в числе тех, кто сопровождал в телестудию знаменитого английского поэта.
В студии среди профессоров и чиновных сухарей она смотрелась как ваза со свежими розами среди горшечных черепков. И сэр Эдвард оборвал на полуслове одного из своих переводчиков (тот как раз объяснял маэстро сложность нахождения чешских соответствий для его метафор, вырастающих из совершенно иной духовной почвы) и попросил его поменяться местами с красивой чешской поэтессой: она-де должна быть рядом с ним, ибо ее метафорика, пусть он и не читал ни одной ее строчки, безусловно вырастает из той же духовной почвы, что и его, он ведь старый поэт, господа, и, как старый пес, безошибочно чует красивую суку поэзии, невзирая на все барьеры языка, времени и общественного устройства.
И его просьба была тотчас исполнена. В дальнейшем патриарх английской поэзии обращался уже только к Сватаве и отвечал на вопросы, словно они исходили исключительно от нее, хотя за все время беседы она не произнесла ни единого слова и хранила такое пронзительное молчание, что его священный огонь горел в телестудии, словно вечный огонь на каком-то друидском алтаре.
Зато целый ряд вопросов задал Людвик, о чьем присутствии нельзя забывать. Не зная английского, он попросил переводчика, оказавшегося на месте Сватавы, переводить его вопросы, и переводчик, сломленный пренебрежением маэстро, теперь, превратившись в личного толмача Людвика, окончательно сник. Один из этих вопросов я буду помнить до конца своих дней.
Сватаве было бы очень любопытно узнать, сказал Людвик, известно ли вам, маэстро, что таинственная девушка с родимым пятном на правом боку, ваша небесная сожительница, с которой вы совокупляетесь во сне, описанном вами в шестьдесят втором сонете сборника «Песни из кустов малины и ежевики», на самом деле не кто иная, как наша Сватава?
Сэр Эдвард все то время, пока Людвик задавал вопросы, таращился на Сватаву. Он не сводил с нее глаз и после того, как все вопросы были заданы и переведены. И только тогда медленно и тихо ответил: Да, я знаю об этом. Я сразу ее узнал.
Дома на телеэкране я наблюдал, как надзиратели-пуритане из министерства культуры испытывают адовы муки (вот-вот, глядишь, окочурятся!), а позднее услышал в кулуарах, что профессорам с кафедры англистики в наказание запретили зарубежную поездку по следам английских пролетарских поэтов. И еще нечто важное, дорогие друзья: из-под пера сэра Эдварда, разумеется, никогда не выходило ни шестьдесят второго сонета, ни «Песен из кустов малины и ежевики»!
