Но видишь, как все плохо получилось. Слишком еще много зла вокруг. Скажешь: надо с ним бороться? Пробовал. И видишь, что из всего этого вышло. Как я могу надеяться, что чужие люди поверят мне, если даже ты не пришла ко мне в тюрьму…
Ну вот, Валя, через час меня увезут. Далеко-далеко… Да я теперь и не жалею. Лучше уж разом обрубить концы. Слишком было бы мне тяжело сидеть здесь, за решеткой, и знать, что ты так близко…
Прощай, Валя. Я люблю тебя здесь, сидя в тюремной камере, и буду любить всегда, где бы я ни был.
Целую тебя. Прощай. Володя».
Валя перечитала письмо еще и еще раз, потом разгладила и положила на свой маленький письменный стол. Раздался звук отпираемой входной двери, и голос отца спросил:
— Валюша, ты дома?
Она не ответила.
Через мгновение дверь в ее комнату открылась, на пороге стоял отец.
— Ты знаешь, этот неуловимый прокурор… — начал он преувеличенно громко.
— Не нужно прокурора, — не глядя на отца, сказала Валя. — Ты обманул меня…
— Что ты говоришь, подумай! — с деланным возмущением произнес отец, но Валя заметила в его глазах испуг.
— Ты обманул меня, — все так же отчужденно и будто не слыша его, продолжала Валя.
Теперь взгляд ее был устремлен прямо на отца. Она сделала шаг к нему.
— Я никогда этого не забуду, — медленно и отчетливо сказала Валя. — Слышишь, папа? Никогда!
Есть в жизни один волшебный порог, который никто не может переступить равнодушно.
Это порог школы. Даже той, где человек никогда раньше не был. Где никогда не учились его дети.
Пусть человек уже стар, все равно он не без робости переступит школьный порог. А переступив, сразу вспомнит то, о чем давным-давно не вспоминал.
Ты забыл, как выглядел коридор твоей школы? Но вот же он, смотри! Вот стена, возле которой ты плакал от первой серьезной обиды, вот твой класс, вот парта, за которой ты сидел, вот девочка… До ее руки ты дотронулся робко и с новым для тебя чувством тревожного ожидания… Десятки лет прошли с тех пор, и она, быть может, никогда и не возникла бы в твоей памяти… Но ты переступил волшебный порог, и вот она рядом с тобой, та девочка. Протяни руку, если тебе не страшно, и ты снова сможешь дотронуться до нее…
А вот учителя — одних ты любил, других не понимал и боялся. Вот старик сторож…
Антону Григорьевичу Митрохину давно не приходилось бывать в школе. Сам он окончил гимназию еще до революции. Очень много воды утекло с тех пор, как он в последний раз побывал в школе, где учился его сын — теперь уже сорокалетний геолог.
