– У тебя телефон звонит! – крикнула я ему, не выдержав больше этого воя. Меня безумно бесит, как люди игнорируют телефонные звонки, не видя, что окружающих раздражает эта безответная вибрация.
– Уже ночь, я не буду подходить!
– А вдруг что-то важное!
– Подождут до утра! Если бы звонил кто-то из близких – была бы другая мелодия.
Мы легли спать, он пролистал список непринятых вызовов, не увидел в нем ни одного знакомого номера.
Я не могла уснуть, думая, что буду делать завтра и как мне добираться до Москвы, если вдруг захочется навестить цивилизацию.
Снова зазвонил телефон. Макс подскочил с кровати, возбужденно спрашивал, что произошло, просил какую-то «маленькую» не плакать, по ходу разговора одевался, спускался вниз, ничего мне не объясняя, дальше я услышала, как завелась машина, открылись ворота, и он уехал.
Наутро он мне скажет, что просто не хотел меня будить?
Я проснулась и начала гулять по дому. Разобрала все вещи, пыталась разрыдаться – но не вышло: видимо, помимо доверия, в Москве еще и дефицит слез – и обошла каждую комнату, включила везде свет, потому что до ужаса боюсь темноты и быть одной в незнакомых домах. А он меня оставил. Уехал, ничего не объяснил?
«Маленькая» – именно так он к ней обращался – либо дочь, либо любовница. Но зачем тогда было подбирать меня, как маленького бродячего щенка, из жалости? Просто из жалости обрекать на одиночество в четырех стенах?
«И никто не подарит кусочек печенья, если хозяина нет… И всегда Новый год и всегда день рождения, если хозяин с тобой»… гав-гав!
Я уснула с рассветом, повыв на луну и устав маяться в сомнениях и мыслях. Сон на удивление посетил меня крепкий, как хороший одно-солодовый виски. Я проснулась не через три секунды, как планировала, а спустя пару часов, когда вернулся Макс. Я обернулась – и он уже лежал рядом, и даже обнимал меня, спал он как обычно – только горбинка на носу подсвечивалась утренним солнцем иначе, я первый раз просыпалась с ним так рано утром, когда солнце светит под углом тридцать градусов.
Может, мне все это приснилось и он никуда не уезжал? Тогда мама права, и мне пора – как минимум к доктору, а Майорову или не Майорову, прейскурант покажет.
Я снова задремала, уже спокойно и уютно, сняв оборону со своей нервной системы.
Примерно через пару снов – не знаю уж, сколько они длились в этой фазе сна, – снова раздался этот пугающий звонок. Макс снова подскочил и уехал.
И тут меня понесло, сквозь колесницу снов градом лились слезы, их можно было насобирать в бидон для соления огурцов или высушить и добавлять в ванну.
