– Можно мне бокал самого дорогого шампанского, – попросила я шепотом у официанта.
– Девушка, самое дорогое шампанское у нас продается только в виде бутылки.
Мне стало обидно. Вот так оно всегда – соберешься пустить пыль в глаза. А реквизиторы всегда забудут про эту самую пыль, на бутылку у меня нет денег, можно было бы, конечно, прописать эту бутылку в счет банкета, но это так муторно.
Остается довольствоваться грязью, вроде «Кир-Рояля».
Я сделала пару глотков, достала из сумки кошелек. Двадцати рублей двумя бумажками не было. Надо нанимать реквизитора. Я взяла самую ровную и самую гладкую сторублевую купюру.
– У вас ручка есть? – спросила я у бармена. – А еще лучше фломастер.
– Есть только ручка!
– Давайте!
Я написала свой номер на купюре и внизу подписала «Нравятся мои визитки?».
Пошла к столу. Ноги чуть тряслись на каблуках. И это у меня??? Я живу жизнь без любви, у меня такого не бывает. Я же бесчувственная. Точно вам говорю.
Длинное шелковое платье прилипало к ногам, волосы путались и падали на губы, пока шла, пыталась выплюнуть несколько прядей, но они все так же прилипали к блеску. Одним словом, кинематографичной сцены так и не вышло.
Макс сидел ко мне спиной.
Девушка, видя, с каким упорством я направляюсь в их сторону, пыталась знаками показать Максу, что не самым плохим решением было бы обернуться.
Я резким движением положила деньги на стол. Если бы чуть промедлила, то моя нервозность быстро обнажилась бы.
– Вот, возвращаю свой долг. С процентами.
Девушка безумными глазами смотрела в сторону Макса, не понимая, почему незнакомая девица возвращает ему такой смешной долг, и что самое смешное, не зная, при каких обстоятельствах он был дан.
– Кстати, это Ника, – пытался представить нас Макс. – А это Света.
– Если честно, то Маша.
Лицо Макса насупилось.
Ника потеребила его по плечу. Она смеялась во весь голос.
– И не стыдно тебе путать имена! Машенька, простите, он у меня, правда, не всегда тактичный! А ну, извинись перед девушкой!
Он у НЕЕ. Все понятно. Отчаливаю.
– Учитывая обстоятельства знакомства, нет ничего страшного, – решила я хоть как-то сгладить ситуацию. Кривовато вышло.
Ника улыбнулась, но имела достаточную силу самообладания, чтобы не лезть с вопросами, что да как.
Поиски меня увенчались успехом, и я была обнаружена таким субъектом семьи, как Эмиль.
Он был лицом известным. Не то чтобы многие его знали, но узнавали. Он был режиссером-тусовщиком, который снял всего одну картину и с тех пор все время был «в запуске», одним словом, ждал у моря погоды под крылом у моей матери.
