— Что ж, земля — она везде родная.
Правда, так много родного мы видели на этой земле.
Мы остановились у тополей. Теперь они были похожи на огромные черные свечи, вершины их горели густым текучим огнем.
Девушка сняла перекладину с двери, и мы вошли в темную каморку. На низком подоконнике она зажгла каганец, точно такой, как я ожидал заранее. Комната была похожа на рыбачий кубрик: скамьи вдоль стен, грубый стол. Рядом, в полутемном углу, висело большое, черное от времени распятие, а напротив — так, что Христос, пожалуй, мог бы увидеть себя — ржавый осколок зеркала в грубой самодельной оправе.
Стол был накрыт бурым брезентом со следами корабельной смолы. В жестяной чашке на нем лежали апельсины, хлеб и рядом стояла бутылка вина.
Мы сели на лавку у двери, но девушка указала на стол. Она подошла к стене, открыла низенький шкаф. На полке лежало ещё несколько апельсинов. Больше не было ничего. Она растерянно улыбнулась. Но почти в один голос мы сказали:
— Не надо… Благодарим…
Несколько минут она стояла у шкафа, смущенная, с апельсином в руке. Темные, блестящие глаза ее были печальны.
Суровая морщинка обозначилась возле губ.
Боясь обидеть хозяйку, мы присели к столу. Это было старое вино; в нем бродила крутая горечь, древний рыбачий огонь. Мы пили его большими глотками, оно текло по жилам, веселое, терпкое и ласковое вино.
Гричак сказал задумчиво:
— Красивая… Какие люди бывают, — а?!.
— Красивая, — повторила девушка нараспев.
Мы засмеялись. Нам стало вдруг весело; это был наш дом, наша родина.
— Очень хорошо, — сказал Яша, кивая на девушку.
— Нужно быть веселым при ней. Души рыбаков не любят, когда по ним плачут.
— Какие души? — удивленно спросил боцман.
— Те, за кого мы пьем.
— А за кого?
— За рыбаков. Это ведь поминки.
Мы поднялись из-за стола. Лицо боцмана побледнело.
— Поминки? — переспросил он.
Итальянец улыбнулся, потрогал серьгу. Я оглянулся вокруг: сиротские стены были пусты, синяя ночь прильнула к окнам.
— Она одна здесь живет? — спросил Гричак, тоже бледнея.
— Нет, с дедом, — безразлично сказал Яша. — Он на маяке. Трудно им, но приезжают рыбаки… — Он почему-то осекся и подмигнул нам.
Я посмотрел ему в глаза. Яша подмигнул снова и положил мне на плечо свою тяжелую руку.
Мы достали все деньги, которые были у нас, и положили на стол. Девушка смотрела в окно. Ночь отражалась в ее глазах, взгляд ее блуждал где-то далеко, за этими черными стеклами.
— Что ж, пора и прощаться, — сказал боцман.
