Оригинален и план здания. В нем почти ничего не осталось от традиционной анфиладно-коридорной планировки. Все помещения сгруппированы вокруг одного небольшого, освещавшегося световым фонарем, Квадратного в плане. Благодаря отсутствию коридора озросли значимость и замкнутость отдельных помеще-ии и одновременно их взаимосвязь друг с другом. Кро-е того, благодаря изменению расположения входа по отношению к окну (на одной оси) и формы самого окна, близкой к квадрату, а также устройству одного большого окна на комнату самостоятельное значение приобрела, став существенным элементом архитектурной выразительности интерьера, связь внешнего и внутреннего пространств. В этом также нельзя не видеть выражения существенной черты миропонимания рубежа XIX–XX веков — его диалектичности.
Еще одна характерная особенность — попытка превратить пространство перед домом в парк. На крошечном участке за спроектированной Шехтелем каменной оградой создается миниатюрный сад с огражденным сталактитами круглым водоемом, с островком из сталактитов в центре его, с крошечными рощицами, полянками, аллейками, романтической, увитой плющом оградой, к верхней части которой ведет полуразрушенная лесенка.
Плиты из дикого камня, колонки-кубышки — укороченные, словно вросшие в землю, придают этой части парка характер таинственности.
Шехтель, как и Чехов, был страстным садоводом и цветоводом. Его сад в сочетании с архитектурой дома воплощал идейную программу зодчего — гармонию человека с искусством и природой. Та же программа вдохновляла зодчего и при создании пронизанных культом красоты интерьеров. В одном из лучших в богатом шедеврами наследии Ф. О. Шехтеля — знаменитом готическом кабинете в доме А. В. Морозова в бывшем Введенском (ныне Подсосенский) переулке зодчий посадил на ступеньках лестнице, ведущей из темного нижнего яруса кабинета на хоры, в «горний» мир книгохранилища и библиотеки, вырезанную из дерева фигуру карлика. Около него на страницах раскрытой книги вырезана надпись: «Vita brevis ars longa» — «Жизнь коротка, искусство вечно».
Собственный дом зодчего должен был при помощи неизмеримо более скромных средств выразить ту же принципиально важную для зодчего идею.
Шехтель прожил в доме на Петербургском шоссе недолго. В июне 1895 года «небольшой изящный дом за Тверской заставой», как охарактеризовал его И. Е. Бондаренко, был продан директору императорских театров Владимиру Всеволодовичу Всеволожскому.
