— Не всё, Джеймс, не всё.
— Но зачем вы у ней библиотеку забрали, Макс?
— Не забрали, Джеймс, а изъяли. Как идейно ущербную и политически вредную литературу клеветнического характера, порочащую наш строй.
— А ты здорово изменился за последнее время, — говорю я. — Давай поговорим честно, как профессионал с профессионалом. Ты ведешь двойную игру, дружище.
Макс бледнеет и опускает голову.
— Пойми, Джеймс, — говорит он тихо, — Коммунист должен вести борьбу с чужими взглядами, проявлять бдительность. Я поддался эмоциям, подружившись с тобой. Но долг призывает меня забыть о себе. И я забываю.
— Обо мне тоже…
Макс поднимает голову и замечает слезы обиды в моих глазах. Доброе его сердце не в силах перенести горести друга. Он рыдает и бросается мне на шею.
— Прости меня, Джеймс! — кричит он. — О, прости меня! Я чувствую, что виноват перед тобой! Но ты… ты являешь собой угрозу коммунистическим цивилизациям. Джеймс! Наша дружба с самого начала была лишена исторической перспективы!.. Забудь, что я был тебе другом! Отныне мы враги навеки!..
— Тебя позабыть! — всхлипываю я.
Мы обнимаемся, слезы наши смешиваются.
Но я, разумеется, менее мягкосердечен, более расчетлив и поэтому быстро беру себя в руки.
— Ты меня удивляешь, — холодно говорю я. — Я не сделал вашим цивилизациям ничего плохого. Я просто выполняю приказы…
— Нет, ты враг, Джеймс, ты враг, — как безумный твердит Макс.
14. Тайный агент в действии…
Вот так ливень! Ветер льет на меня цистерны воды, но я рад. Что может быть лучше плохой погоды в России?!
Полночь. Вокруг ни души. Этот суровый край не живет ночной жизнью. Я останавливаю «Жигуленок» Макса у общаги-дурдома. Задуманная операция не имеет ничего общего с моей основной профессией, но чего не сделаешь ради женщины!
В дурдом я проникаю традиционным путем местных аборигенов — через окно. Макс в это время сладко спит в садах. В наших лабораториях делают неплохое снотворное. Помнится, однажды в Африке я усыпил случайно упавшей в реку каплей все деревни внизу по течению.
В моем мешке гвоздодер, цемент, унитаз.
В коридоре мертвая тишина. Чиркнув спичкой, я обнаруживаю прямо перед собой закрытый туалет. Отдираю гвоздодером доски. Операция длится не более минуты и осуществляется почти бесшумно.
Вступаю в тьму санузла. Тщательно закрыв за собой дверь, приступаю к установке унитаза. Сквозь мутное окно в помещение льется смутный сумрак.
Заодно я ремонтирую душ, смесители, прочищаю колено раковины.
