Глядя на Юрчика, я никак не мог побороть в себе чувство отвращения к нему. И вовсе не из-за того, что он такой избитый, а из-за того, что он такой студенистый. И глаза-то у него вовсе не голубые, какими раньше мне казались, а блеклые и водянистые, ну, медуза медузой.
– Это может кто-то подтвердить? – пытая Тычилина взглядом, спросил я.
Не выдержав моего взгляда, Юра опустил глаза и пробубнил:
– В общем-то, да. Когда я курил, женщина какая-то в детский сад пришла. Вот только я не знаю, помнит ли она, сколько времени в тот момент было.
Я подавил вздох разочарования. Кажется, я знаю, что это была за женщина, к кому и в котором часу она пришла в «Теремок». Неужели и у студенистого есть на момент преступления алиби? Если это так, то кто же тогда спер драгоценности?
– Ладно, спасибо за информацию, – выдавил я улыбку. – Ты мне очень помог.
Юрчик, промокнув слезящийся заплывший глаз уголком простыни, промычал:
– Да ладно, чего уж там…
Мы, вернее, женщины и студенистый еще немного побеседовали о разных разностях, касающихся здоровья Тычилина, планов кукольников на ближайшие спектакли, поделились новостями, и наша компания начала собираться.
– Ладно, Юра, выздоравливай! – на прощанье пожелала Шерманова, поднимаясь вслед за мной и Стороженко с кровати. – Когда выпишут, не говорили?
Тычилин сделал вид, будто тоже пытается встать с кровати, но женщины активно захлопотали вокруг него, укладывая на место.
– Не знаю! – без сил откидывая на подушку большущую, как у Чипполино, голову, простонал студенистый. – Но как бы там ни было, завтра к вечеру я домой поеду.
На удивленный взгляд обеих женщин он пояснил:
– Завтра пятница. В выходные в больнице обычно никакие процедуры не делают. Чего здесь просто так валяться? Поэтому завтра вечером, как только врачи уйдут домой, я тоже уеду.
– Ну, отлично! – обрадовалась Шерманова. – Тогда завтра вечером мы с тобой посидим у тебя или у меня дома и поговорим.
Попрощавшись с обитателями палаты, мы гуськом направились к двери.
Покинул я больницу ужасно расстроенным и, пока ехал в машине, сам себя успокаивал: «Не переживай, Игорек, алиби мало представить, его еще подтвердить нужно! Мало ли чего в свое оправдание могли наплести Малютин, Шерманова и Тычилин. Авось в ходе проверки у кого-либо из троих алиби липовым окажется. Так что не все потеряно».
Разумеется, я не мог высадить Олю где-нибудь посреди города и предложить ехать дальше на общественном транспорте, а потому повез ее домой. Жила Шерманова в старом престижном районе, однако в непрестижной пятиэтажке, расположенной у центральной шумной улицы. Въехав во двор, я по просьбе Оли остановил машину у второго подъезда. Перед тем как молодая женщина покинула машину, я спросил у нее:
